Пятнадцатого октября этого года меня разбудил телефон. Я ожидала этого, хотя догадаться, кто же такой особо умный решился отправить поздравления так рано в выходной день. Можно было бы подумать, что это некто из Австралии, но отчего-то мне казалось, что тамошние знакомые обо мне чутка призабыли. Родители с днем рождения поздравляют ровно в два пятнадцать, тогда, когда я родилась, поэтому такой вариант откидывался сразу же. Здесь, в Америке мало кто знал о том, что у Бет Саммерс день рождения сегодня, так что оставалось  только гадать, ну или просто прочесть сообщение. Я лениво пихнула руку под подушку, чтобы достать телефон, но неуклюже скинула его на пол. Стук эхом отдался в моих ушах и окончательно разбудил меня, а противный писклявый звук уведомления стал еще громче. Я подняла телефон с холодного пола и нажала на слово «Прочесть».
Я сжимаю губы, увидев имя получателя. Долго гипнотизирую его взглядом и откладываю телефон в сторону. Я, в общем-то, ждала этого сообщения, я знала, что сегодня или в ближайшие дни я прочту эти слова снова. Я уже не ждала, что этот человек отступит от своей идеи, плана, миссии икс – привлечь мое внимание. Однако, заметила я сегодня утром, мне стало очень приятно от этих слов, будто бы маленький ритуал, каждые несколько дней. Я ждала их, более того, хотела именно сегодня прочесть их и видеть потом много-много раз после.
Полежав минут пять на кровати, смотря в потолок, я подумала об этом. О том, как стал привычен мне этот человек, как приятно стало находиться в его компании. Вопреки ожиданиям, от меня не требовалось все время что-то говорить, было до безобразия комфортно молчать с ним вместе. А иногда, когда я читала то, что пишет он мне на обрывках бумаги, салфетках и своей планшете, мне не хотелось отвечать вслух. Возникало острое желание забрать ручку у него из рук и написать ему ответ на обратной стороне. Так казалось правильнее, может, когда-нибудь я так сделаю, но пока мне неудобно касаться его.
Я встаю с кровати, уже размышляя о том, как я должна выглядеть сегодня. Оставляю телефон на кровати, не отвечаю на сообщение. Бессмысленно, он сам знает, каким будет ответ. А я знаю, что каким бы ответ ни был, он придет. Экран все еще горит, высвечивая:
От Бен Кэмпбелл: «Как насчет сегодня?»
*
Сколько мыслей крутилось у меня в голове, не сможет представить никто. За этот день, меня посетили самые обычные, будничные, интересные, абсурдные, самые сумасшедшие идеи, которые могут быть. Еще чуть-чуть и голова взорвется. Например, после звонка родителей возник вопрос: знает ли он о том, что у меня сегодня день рождения? Если да, почему же он до сих пор меня не поздравил? Если нет, отчего именно сегодня? Не завтра, не вчера, а именно сегодняшний день, словно по расписанию. Возможно, сегодня меня ждет сюрприз именно ко дню рождения, а возможно этот сюрприз преподнесу я, сообщив, что сегодня мне исполняется 19. Не хотелось бы. Я тут же представила, как было бы ему неудобно, он ведь не знал, извинится, что нет подарка, что не поздравил, как делают все вежливые люди. Это будет выглядеть искренне, и мне станет жалко Бена, ведь в этом нет его вины. Но я не успела додумать эту мысль, потому что решила выбросить ее из головы. Поэтому набрала полный рот спагетти и давилась ими дальше.
Ближе к пяти часам дня меня стали одолевать смутные сомнения, что Кэпмбелл не придет вовсе. Весь день я провела в одиночестве, без друзей родных, без вечеринок и праздников. Так я проводила свои два последних дня рождения, но Бен же обещал. Утренняя смска – это именно обещание того, что день будет запоминающимся. Но я все еще одна дома, не произнесла ни слова, кроме телефонных разговоров и когда пела на всю квартиру, подбирая одежду. Маленькая квартирка номер пятнадцать в общежитии пуста, тут тихо, когда я замолкаю, и я начинаю слушать стрелки часов. Черт, он не придет. Он не придет и даже не знает о том, что сегодня праздник. В общем-то официально это было бы третье свидание, может, он уже устал быть слишком вежливым и милым с грубиянкой и простушкой Бет? Может за шкурой бедного паренька прячется маньяк?
Аааааа, я должна что-то сделать, пока не поехала крыша. Я понимаю, что, возможно, это будет позднее свидание, ну там, темнота, романтика, но меня это немного пугало. Я в который раз перед зеркалом поправила уложенные волосы, но пока не собиралась одеваться. Если Бен приедет, то это будет ему маленькая месть за то, что заставил меня поволноваться. Я беру в руки журнал, что лежал на тумбочке у кровати, и начинаю туп его листать. Страница за страницей, я ничего не читаю, но пытаюсь подумать о каждой вещи, что вижу в глянце, иначе я просто бессмысленно стану перелистывать его, а мысли займутся судорожным представлением развития событий в той или иной ситуации с Беном.
Может, я должна была сама догадаться о чем-то? Ну, где и как мы должны встретиться? Хотя, как? Он ведь не давал и малейшего намека на это. Я перекрутила весь наш разговор в парке и удостоверилась в этой мысли. Однако, ответ на вопрос пришел сам: в окно постучали.
Сначала я подумала, что мне показалось. Что за глупость вообще, кто может стучать в оно третьего этажа? Но, когда постучали снова, я обернулась и увидела мужскую фигуру в окне. Она двигалась и приложила к стеклу что-то прямоугольное. Это Бен и его таблички. От этой мысли вдруг стало легче и чуть-чуть теплее, за весь день. Я подхожу к окну и опускаю ручку, даже не читая надписи на табличке. Я знаю, что он попросит открыть его.
- Смелое решение, однако, входить ко мне через окно, - недоуменно пялюсь я на парня, который перелазил через подоконник в моей комнате. Было странно слышать собственный голос, но не менее, чем лицезреть, как Бен Кэмпбелл пытается включить ловкость + 10, чтобы преодолеть препятствие. Вместе с Беном вынырнула и особенно большая табличка, по сравнению с тему, что он приносил раньше. Ты выпрямился и довольно уставился на мое ошарашенное лицо. Яркие пестрые, совершенно не сочетаемые цвета кричали «С Днем Рождения, Бет», а я поняла, что этот шедевр будет храниться у меня вечно, тут же.
Но сюрприз на этом не заканчивался, и, отложив табличку на подоконник, из-за окна ты словно волшебник выуживаешь самую большую корзину, какую я только видела. Из-за цветов, места посередине я разглядеть не смогла, но там явно что-то лежало. Однако, мне хватало и этой красоты, огромного букета непонятно чего с непонятно чем. Я думала, что больше меня ничего не удивит, но удивило именно то, что лежало в этих зарослях. У меня отвисла челюсть от удивления. Из-под листьев и цветков на меня большими глазами смотрел котенок, такой маленький, что казалось этот взгляд полон доверия такому большому миру.
- О, - только и смогла выронить я. Из корзины в твоих руках я умудряюсь выудить котенка, взяв его под живот. Он тут же тянется к моему носу мягкой лапкой, и я снов умиленно повторяю, - Оу, - перевожу взгляд на Бена, - Спасибо тебе огромное. Мне никто давно так приятно не делал, - я кладу животное на табличку и вдруг неловко обнимаю Бена буквально на пару секунд. Тут же отстраняюсь, словно обнялась с глыбой льда и тихо произношу:
- Подождешь? Мне надо переодеться. Если хочешь, можешь посидеть на кухне, - подарки подарками, но маленькая мстя будет выполнена.

И хотя я никогда не могла назвать себя мстительной, меня очень часто гложет чувство справедливости. Глубокое чувство вины давит на меня, пока я не поступлю по совести, но, что странно, самостоятельно восстанавливать справедливость путем какой-то мести, пусть даже мелкой, я не решалась. Возможно, где-нибудь в глубине души я просто верила, что всем воздастся и учтется святым Петром. Однако, и верующей я не слыла, еще один парадокс. И, хотя, этот парень сегодня не сделал ничего страшного, за что надо было непременно вредничать и строить из себя супер важную персону, я позволила себе маленькую слабость.
Меня не особо напрягала такая ситуация: то, что я прождала этого человека весь день было как-то уже совсем не удивительно, никакого чувства несправедливости не возникало, но по сути это было как-то не правильно, словно что-то стоит не на своем месте. Сегодня был день моего рождения, мне, черт возьми, девятнадцать лет. В таком возрасте дни рождения справляют в огромном кругу друзей и каком-нибудь клубе, из которого возвращаются подпитые и подбитые и только утром или днем следующего дня. Мне уже должно быть весело, в то время как я сама лишь переодеваюсь, чтобы уже на ночь глядя скрасить свой праздник и уйти от этого скучного прозябания здесь, в четырех стенах.
Странно было даже то, что я была совсем не против, ждать Бена, который должен был прийти незнамо когда. Ну, кто же так делает? А если вдруг у меня планы, и я не могу ждать его весь день только потому, что парню так захотелось. Однако, планов у меня не было. Мне почему-то даже казалось, что это обычный день, слишком он отличался от всех остальных моих дней рождений. Однако, о том, что я вроде как не против, Бену знать не обязательно. Поэтому, как только он уходит, я неторопливо достаю вещи из шкафа, и придумываю, как бы потянуть время. Несмотря на то, что к Бену я была уже немного больше, чем равнодушна, более того, он мне симпатизировал, в каждом моем шаге при внимательном рассмотрении можно уловить проверку. Словно недоверие. Бет Саммерс после такого опыта с парнями все еще подсознательно не дает им ни одного шанса, как бы они ей не нравились. Но, кажется, она вот-вот сломается.
Мне нравятся недостатки Бена, которые можно было легки причислить и к достоинствам. Мне нравится то, как он смотрит на меня, словно недоверчиво изучает. Нравится то, что стоит мне поймать этот взгляд, как он становится менее уверенным и резким, как Бен моргает, как только замечает, что я тоже смотрю на него. По непонятным причинам все в этом парне подкупало меня, но, кажется, характер был сильнее. Я одевалась так медленно, как могла. Когда же джинсы и кофта были натянуты, а пиджак застегнут на единственную пуговицу, мне не захотелось выходить, и я в наглую воспользовалась случаем и дочитала ту статью в журнале, от которой Бен отвлек меня своим приходом. Я аккуратно сложила вещи, что было вообще невероятным деянием, переложила пару раз несколько цветов в корзине, что уже стояла у меня на столе и посмотрела на часы. Прошло лишь минут двадцать как минимум, а мое терпение уже на исходе. Я потянула еще минут семь и вышла из комнаты. Бен ждал меня с котенком в руках в положенном месте и терпеливо и послушно ждал.
Мы спустились на улицу и проделали незнакомый мне ритуал, заглянув под лестницу и достав оттуда рюкзак. Видимо, Бен оставил его, когда залезал ко мне через пожарную лестницу. Я, конечно, понимала, что с одной стороны это казалось практичнее, ведь комендант внизу ни за что не пропустил бы его в общежитие, ведь время уже не детское. С другой стороны, я знала, что это был лишний повод выделиться. Посмотри, мол, какой я романтик.
Уже темнело, но начали зажигаться фонари, поэтому мы шли по ярко освещенной улице. Правда, много времени дорога не заняла. Весь путь мы прошли пешком, пока не оказались у ворот парка. Я неуверенно сглотнула, я не люблю, когда чего-то не понимаю.
- Ты один из маньяков, что обитают в этом парке? Немного жутко здесь ночью, знаешь, - я знала, что ты не ответишь, да и вопрос был скорее риторический. Я, правда, немного поежилась от вида. Темнота сгущалась над кронами деревьев, с которых листва еще не до конца упала. Неясный свет просачивался сквозь ветки, создавая непонятный полумрак. Благо, так же как и на улицах, на маленьких аллейках парка то там, то тут светились фонари, более светлые и белые, нежели желтые городские. Воздух холодный свежий ударил мне в нос, стоило войти в парк немного глубже, я улыбнулась.
Мне нравилось здесь, хотя я не совсем понимала, чего от меня хотят. Ведь не просто так у Бена в руках набитый чем-то объемным рюкзак, что-то явно планировалось без моего ведома.  Что бы это ни было, Кэмпбеллу определенно удалось меня заинтриговать. Мой взгляд перебежал на него, в конце концов, он сдастся. Я неумолимо пялилась на него, пока тот не показал мне очередную записку. Я так привыкла к тому, что с ним можно просто помолчать, что казалось, иногда мне только это и надо. Я прочла запись и в моей голове что-то прояснилось. Чем глубже в парк мы заходили, тем слышнее становилась тихая, но ритмичная музыка, слышался разговор людей, кто-то очень громко рассмеялся. И вот, мои ожидания оправдались, мы выходи на поляну с установленным на ней гигантским белеем полотном, проектором. Вокруг нас люди: кто-то раскладывает пледы прямо на траве, кто-то, хитрый, принес складные стулья. В рюкзак Бена явно бы такой не поместился, поэтому он следует примеру первых и начинает вытаскивать Из сумки скрученные пледы.
Да, признаться, я была поражена. За такое я бы не просто простила весь день ожидания, а еще бы и отблагодарила как-нибудь. А мне было нечем. И вдруг стало жутко стыдно за то, что я заставила ждать парня, пока сама слонялась без дела. Ведь он старался устроить все это для меня. Я с большими глазами смотрела на огромное полотно, такое я видела в последний раз только в лет четырнадцать, еще в Австралии, когда мы всем классом ходили на один из таких показов. Мальчики уже клеились к девочкам, девочки прятались за деревьями и хихикали по кучкам, а я громко хохотала над фильмом, одна следя за развитием событий на сымпровизированном экране. Я оглядывалась вокруг и не заметила, как наше место – не далеко и не близко от самого экрана – было готово. Я не додумалась предложить Бену помощь, хотя и без меня он справился идеально.
Я скромно опустилась на зеленый разложенный плед, пока Бен все еще копался в сумке. Стоило ему развернуться, я чуть похлопала по месту рядом со мной, предлагая сесть. Хотя, куда бы он делся, однако, в темноте показалось, что он чуть зарделся.

Мне иногда было очень интересно, что представлял собой этот человек до аварии. Как она изменила его, если не считать большого стресса и отсутствия речи. Что произошло внутри него. Несомненно, это словно смотришь фильм про какого-то супергероя, думаешь, смог бы ты сам такое пережить и что было бы с тобой, если бы ты стоял на пороге смерти. Но, тогда мы не были знакомы, а, если я и видела Бена в коридорах Университета, то вряд ли обращала внимания на него. Несмотря на то, что, когда я спрашивала у знакомых, что они знают о Бене Кэмпбелле, они делали большие глаза, мол, как ты можешь не знать этого парня, я действительно не знала. Все, так или иначе, были в курсе того, что с ним случилось, а я нет. Мне показалось, что я, оказывается, отрезана от внешнего мира. Я очень хотела бы знать его, видеть, как он разговаривает с друзьями, недругами, приятелями, незнакомцами, продавщицей в магазине и своим преподавателем. Хочу быть в курсе того, как он относился к этому миру до того, что произошло, и как мир относился к нему. Мне казалось, что в нем произошли более серьезные перемены, чем потеря речи в психологическом плане. Но сейчас я могла лишь догадываться, он все еще не произнес ни слова.
Я хлопаю ладошкой по месту рядом со мной еще раз и уже более настойчиво, чем в прошлый раз, потому что ты вдруг отвел взгляд, словно хотел что-то скрыть. Может, это свет так падает, а может, ты действительно начал краснеть. Так или иначе, ты быстро пришел в себя и, хотя зажато, но сел рядом. Хотя, вряд ли это назовешь рядом. Мне стало неудобно от того, что этот человек сторонится меня. Я могла додумать за него все, что угодно, но я искренне не понимала этого хода. Я смотрю на плед, словно измеряя глазами расстояние между нами. Ну, я же знаю, что ты хочешь сесть ближе, ты тоже это знаешь, так почему бы этого не сделать?
- Слушай, я не кусаюсь, - тихо говорю я, надеясь отчего-то, что ты не услышишь эти слова за звучавшей музыкой. Но попытаться я должна была, мне было не очень комфортно. Ты приглашаешь девушку на свидание, явно добиваешься ее расположения, а теперь стесняешься сесть ближе. Меня этот факт задел больше, чем должен был. Однако, взглянув на тебя, я поняла, что ты задумался о чем-то, глядя на плев с своих руках. Если так будет продолжаться, я скоро изобрету машину для чтения мыслей, мне надо знать об этом человеке хоть что-то, немного больше, чем он может мне написать.
Я пожала плечами, но тут же услышала какое-то шевеление с твоей стороны. Что-то мягкое легло мне на плечи после, а опустив глаза, я увидела клетчатый плед на себе. Я улыбнулась Бену, но тот, кажется, был не в своей тарелке и не совсем осознавал, что должен делать. Удивительно, что он вообще смог преодолеть это расстояние, пересилить себя, и позволить себе расправить плед на моих плечах медленными, словно нарочно, движениями. Я была рада уже этому. Ну, не такая же я ужасная, чтобы так пугать парней, или я действительно так отталкиваю его, даже если поначалу он бегал за мной сломя голову?
- Спасибо, - вдруг вспоминаю я о словах благодарности. С тобой как-то вообще забываешь о том, что время от времени надо что-то говорить. Мы сегодня даже не поздоровались, как и на первом свидании, например. Заворачиваюсь в предложенный плед.
Я не замечаю, как начинается фильм. Начальные титры бегут по экрану, показывая, что фильм действительно старый, как обычно и бывает на таких показах. По крайней мере, у нас так было. Проектор тихо застучал и лента понеслась. Я вдруг поняла, что даже не знаю, что будем смотреть, пока название само не появилось на полотне. Дракула, старый ужастик. Наверняка, с разными кричащими девушками, искусственной кровью и жутким акцентом парня из Трансильвании. Ну, что ж. Впечатляет, любой другой, пытаясь понравиться девушке, достал бы билеты на фильм с ужасно симпатичным мальчиком в главной роли (что само по себе является грубой ошибкой на свидании) и сопливыми «о, ты прекрасна, давай поженимся», поцелуй на закате и все подобное. Либо смелые, либо идиоты предлагают пойти на какой-нибудь ужастик, пренебрегая той возможностью, что девушки могут и не любить такие фильмы. Зато, есть шанс притянуть ее к себе поближе, когда кого-нибудь будут распиливать на части на экране. А это было чем-то средним, но очень впечатляющим для меня. Я сидела, широко распахнув глаза, следя за событиями на экране.
Вдруг  мое внимание привлекают твои действия, тихий шелест куртки, ты поправляешь воротник. Я понимаю, что пледов-то собственно, больше нет, и как-то совестно оставлять Бена без него. Ночь, в конце концов, так можно и простудиться. В отличие от него самого, я очень ловко преодолеваю расстояние между нами, закидывая одну сторону пледа тебе на плечо так, что мы оба оказались под ним. Другое дело, что одеялко было не резиновое, и мне пришлось немного скатиться в бок, ближе к тебе. От того чувства, что ты напряженно сидишь рядом, что ты делал уже минут сорок от просмотра, я сама немного выпрямляюсь. Теперь я вдруг понимаю, насколько было тебе неудобно сесть ближе, чем тогда. Страшно даже стало дышать неровно, но я пыталась вести себя так, словно это для меня ничего не стоит. С каменным лицом я вернулась к просмотру фильма и как-то не очень вовремя.
Стоило мне повернуть голову к экрану, как так возникла какая-то не самая лицеприятная сцена. Это было не страшно, как бывает с новыми фильмами ужаса, но чувствуешь, как тебя охватывает что-то очень тяжелое, когда видишь такую картинку в черно-белом формате. От неожиданности у меня перехватило дух:
- Ай,- негромко вздыхаю я от увиденного и отворачиваю голову, едва касаясь носом твоего плеча. Еще одно странное действие и меня как холодной водой обливают. Я резко поднимаю голову и смотрю на тебя. Точнее, смотрю на то, как ты смотришь на меня. Вот сижу я, чуть ниже тебя, повернувшись и подняв глаза к твоим. Вот сидишь ты, уже так близко, незаметно сократив расстояние нашими движениями, смотришь на то, как я вздрагиваю от фильма, смотришь, чуть опустив голову. А, если все сложить, получается, мы сидим ближе, чем нам было положено. Ближе, чем даже я могла себе допустить. Настолько близко, что я чувствую твое тепло под пледом. И пока я вот так смотрю на тебя, сердце начинает страшно биться. Почему, для меня остается загадкой. Мне еще неведомо это чувство.

Бен – странный человек. Из-за него я не узнаю сама себя: то, какая я стала совсем не то же самое, кем стала, пообщавшись с ним совсем недолгое время. Удивительно, потому что прошел всего месяц, может, даже и меньше, но ты стал самым близким мне человеком здесь, хотя я и не знала тебя вовсе. Я знала историю твоей жизни, и то не всю, я знала, что ты любишь, а все остальное я читала в жестах, взгляде, поведении. Ты мало чего смог донести мне сам, больше мне приходилось угадывать в тебе, хотя что-то в этом внушало доверие. А именно, каким бы ты ни был до аварии, теперь ты – человек-действие, не слово. Слово лишь пустой звук, если оно не подкреплено соответствующими действиями, что ты и пытался сделать. Большинство тех, кто звал «провести время вместе», сводили эти встречи к тому, что рассказывали о себе, какие они хорошие, веселые, как ни нравятся окружающим, а еще какая крутая у них тачка. Время от времени они настолько завирались, что на моих глазах могли превратить себя в сына Джеймса Бонда. Я бы предпочла, чтобы они молчали, чтобы они действительно поняли, как надо производить впечатление. И вдруг я представила, как сложно это дается самому Бену. Ведь для этого не достаточно просто подойти познакомиться в коридоре университета и завести разговор. Для хотя бы дружеского общения, нужен тет-а-тет, личный контакт, это не может быть разговор в большой компании, это не импровизированные шутки, нет. Я представила то, как сложно ему просто подойти поговорить с кем-то  и сделала для себя неутешительные выводы. Это как сильно он хотел завоевать моего внимания, чтобы, не падая духом, бегать за мной и ловить в каждом коридоре, где только можно? Я не знаю, что стало бы со мной в таком случае, но подозревала, что давно бы плюнула на бесперспективное дело. Это же неблагодарное занятие.
Мне стало жутко стыдно. Но больше стало стыдно осознавать именно то, что теперь, когда я знаю его, я совершенно не против проводить время в его кампании, большее того, я хочу проводить время с ним, и это меня только больше настораживает. Он за несколько недель изменил меня больше, чем кто-либо за 19 лет моей жизни.
Я старалась не прикасаться к тебе сама, потому немного напряглась, оставив на твоем плече край пледа. Хотя, не сидеть ближе просто не получалось, а для меня это был лишний повод преодолеть эту неловкость. Чтобы хоть как-то контролировать ситуацию, между нами я оперлась на руку, хотя это вряд ли что-то меняло, мы сидели просто очень близко, что приходилось каждые пять минут вспоминать имена каждого персонажа в фильме, чтобы хоть как-то сосредоточиться на нем. Кошмар заключался в том, что я не запомнила ни одного имени, на меня накатывала паника. Паника до тех пор, пока я не почувствовала, как что-то накрывает мою спину и плечи, от этого становится теплее, и я позволяю себе немного расслабиться в твоих объятиях. Следующим твоим шагом было вполне оправданное действие, твоя рука спустилась по моей и остановилась ровно между нами на моей ладони. Еще ни разу ты так открыто не проявлял желание сделать это элементарное движение, взять меня за руку. Я инстинктивно сжимаю пальцы, удерживая твою ладонь на своей, мне понравилось это ощущение, и пока я не желала с ним расставаться.
Стоило мне снова вернуться в фильм, хотя просто для собственного душевного равновесия, я слышу еще немного движений с твоей стороны и поворачиваюсь в ту сторону. Совершенно неожиданно я больше чувствую, чем вижу тебя совсем близко.
Я чувствую, как губами буквально натыкаюсь на твои, но не думала, что это произойдет так быстро. Думала, мне надо подняться чуть больше, чем это получилось, но вдруг до меня дошло, что и ты поддался мне. Это было невероятно, нас тянуло друг к другу, словно разноименные частицы. Не просто тянуло душой, сердцем, а где-то разумом, тянуло вполне физически, ощущаемо, так ощущаемо, что по мне прошла волна дрожи, как только наши губы встретились. Я сделала все, чтобы скрыть ее, чтобы сосредоточиться на твоих губах, таких сухих, но мягких. Теплое прикосновение просто не могло оставить меня равнодушной, и я сама не заметила, как поцеловала тебя. С ума сойти, я-целую-Бена-Кемпбелла. Парня, поцелуй с которым я бы никогда не представила себе даже во сне. А сейчас я с шоком понимаю, что и ты целуешь меня. Не отвечаешь на поцелуй, а целуешь. Черт, что может быть лучше? На минуту мне показалось, что мы будто почувствовали друг друга, потому все движения кажутся синхронными, но это был абсурд. Предположение номер два – мы все же имеем свои магнитные поля, я вполне могу почувствовать, что сижу уже в той зоне, где преодолеваю это поле. Я почти полностью у тебя на плече, наши руки вместе, нарушено было то, что называлось «интимной зоной», а дальше уже все пошло по накатанной, по правилу магнитных полей. Они когда противоположные, они притягиваются. Во мне пронесся ураган Катрина, унес все самые светлые и чистые мысли за этот вечер, оставив лишь то ощущение всепоглощающей радости, что появлялось сейчас все больше и больше. Пальцы уверенно сжали твою ладонь. Твои руки вдруг показались самыми мягкими и теплыми руками в мире. Руками, которые мне хотелось бы держать теперь всегда. Я боялась этих мыслей, но невольно поддавалась им, стоило поцелую затянуться. Я отпрянула. Возможно, немного резко, но, если учесть, как долго это длилось, не должно было показаться, что я против. Хотя… я не знала, были ли это пять минут или пять секунд. Я потерялась во времени.
В темноте пытаюсь разглядеть твои глаза, но вижу лишь отражение в них бликов от экрана. Я смотрю в них, пытаясь на память восстановить те самые серо-голубые глубокие глаза, в которые смотрела когда-то впервые и еще тогда не могла не заметить того, как они затягивают. Я начинаю бояться своих мыслей. С каких пор Бет Саммерс стала романтиком?
Внезапные овации зрителей вдруг снова возвращают меня в реальность. Я едва вздрагиваю и слышу тихую музыку, что свидетельствует об окончании фильма. Странно, я не заметила то, как быстро пролетело время.
*
Дорога обратно заняла у нас немного больше времени, чем туда. Я время от времени глядела то на Бена, то на наши скрещенные пальцы и понимала, как все это мило выглядит со стороны. Слишком мило, я не верила, так не бывает. Так случается только в книгах Николаса Спаркса, все знают, так не бывает в реальной жизни, слишком много совпадений, что навевают мысли о какой-то небольшой фикции, что скрыта от глаз. До последнего кажется, что что-то тут не чисто. Но я заткнула свое предубеждение немного беспощадно, но эти мгновения стоили того, чтобы ими наслаждаться.
Вот мы уже стоим на пороге общежития, и, как бы мне не хотелось этого делать, все заканчивается, и стоит попрощаться. Как можно дольше я просто смотрела на Бена, словно привязывая его к тому месту, где он стоит. Пусть не уходит, пусть останется, почти вопило мое подсознание. Я не хотела продолжения, но если все будет так же тихо и без лишних действий, то я согласна впустить его к себе, чтобы немного продлить то, что было в парке. Те же ощущения.
Я думала о том, могу ли доверять ему, и не возымеет ли он наглости, чтобы надеяться сегодня на большее. Я не считала себя наивной, знала, что приглашение на чай для большинства парней в такое время суток звучит несколько двусмысленно. Но, чем больше я смотрела на Бена, тем больше мне казалось, что этот парень не настолько глуп, чтобы все так испортить в такой красивый момент. И поняла, что могу, могу доверять. Я едва улыбаюсь ему, хотя свет от фонаря отражает козырек подъезда:
- Зайдешь?

Отредактировано Beth Summers (2012-02-13 18:42:37)

Чего только не делала Бет Саммерс, какие бы самые безумные поступки не совершала, как бы не сходила с ума, кажется, сейчас чувства перехлынули за тот самый предел, что ставился какими-то ощущениями самодостаточности от любимых занятий. Я знала, что не усну теперь сегодня еще много часов потому, что эмоции не позволят. Я уже представляла, как с улыбкой на губах буду лежать с закрытыми глазами и заставлять себя уснуть только потому, что слишком много впечатлений оставил у меня сегодняшний вечер. Я ты, словно издеваясь, подливая масла в огонь, целуешь меня на прощание. Я и не замечаю, как это происходит, так легко и аккуратно, что я не уловила тот момент, когда ты приблизился. Вот ты просто стоишь, держишь меня за руку, а в следующий миг твои губы лишь немного накрывают мои, переворачивая все внутри. Но закончился он так же внезапно, что я не успеваю ответить, не знаю, как отреагировать. Я просто смотрю на тебя с приоткрытым ртом и очень надеюсь, что тень от крышки входа в общежитие закрывает достаточную часть моего лица, чтоб ты не видел ее.
Надеюсь, этот поцелуй хоть как-то повлиял на ответ, на мой последующий вопрос. Я не знала, почему так хотела, чтоб Бен остался, просто сиюминутная слабость, порыв. Просто захотелось немного продлить такое легкое ощущение с ним рядом. Я представить себе не могла, что мы можем делать у меня в столь поздний час, хотя заезженные циники бы тотчас отреагировали бы на такое предложение. Нет, от Бена я не рассчитывала ни на что. И я не представляла, что мы могли бы поговорить: я не в том настроении, чтобы много рассказывать, гораздо приятнее теперь, кажется, просто молчать в такой компании. Слова нам лишь немного помогали, абсолютно не значительно.
Я поворачиваю голову туда, куда указывает Бен, на небольшое окошко около двери. Комендантский час. Я немного прикрываю глаза: как я могла забыть? Если Бена не впустили в здание на два часа раньше то, что можно говорить сейчас? Я не представляла себе, сколько сейчас времени, хотя это не имело значения. Я совсем не понимала, как можно попасть домой, и меня это удручало. Бен на мгновение показался мне очень обеспокоенным и суетливым, его пальцы быстро бегали по телефону, набирая очередное сообщение. Возможно так, что сейчас он соображал намного быстрее, чем я, чей разум был затуманен и пуст как кокос? Я была не в состоянии думать о таких вещах, как комендантский час, слишком это буднично. Но мысли медленно но верно опускают меня на землю – надо как-то попасть домой.
«Ты ведь не закрыла окно?» - читаю я на экране мобильного телефона в руках у просиявшего Бена. Кажется, тот нашел выход, но я сомневалась в его действенности. Несомненно, он удачно пролез в окно ко мне в прошлый раз, но сейчас с ним была я. И все бы ничего, если б не мои туфли. Я хмурюсь, пытаясь расставить мысли на места, однако парень времени не теряет. Неожиданно я чувствую, как он тащит меня за руку в сторону пожарной лестницы. Кажется, он доволен как слон своей сообразительностью.
Я внимательно изучаю холодные прутья, на секунду задерживаюсь на земле, но до меня, наконец, доходит мысль о том, что иного пути попасть к себе в теплую кровать поздней ночью нет. Не оставаться же мне на улице, хотя Бен бы тут же предложил альтернативу – пойти к нему, уверена. Иногда он мне напоминал некого джентльмена, что меня немного напрягало. Не может же он быть идеальным. Идти к нему домой не хотелось совершенно, особенно если учесть те обстоятельства при которых я была там в последний раз. Мне и так слишком много раз сегодня за вечер становилось неудобно. Я уверенно хватаюсь за железные прутья и поднимаюсь. На своих бедрах тут е чувствую твои руки, и в шоке задерживаюсь в таком же положении еще ненадолго. Да, не ожидала я, что «подстраховать сзади» означает именно это. Захотелось развернуться и попросить его о маленьком одолжении не лапать меня, но как-то фраза не уложилась в моей голове, а твои руки все равно уже поднялись вверх на талию, что было более приемлемо.
Оказавшись наверху, я постаралась наступать на решетку так, чтобы не угодить в просветы каблуком, иначе было бы столько грохота, сломанная нога и, наверняка, проблемы с администрацией. Я несколько раз проверяла, устойчиво ли стою прежде, чем делать следующий шаг. Не удивительно, что расстояние до моего окна ты преодолел куда быстрее, чем я, но предпочел не ждать. Не запертое изнутри окно легко поддалось тебе , и через пару минут ты ждал меня уже внутри.
Конечно, у меня не такой богатый опыт как у некоторых, проникать в чужие квартиры через окно, но я надеялась на лучшее приземление на обе ноги. Ужасно неуклюже я пытаюсь пристроить ногу на столе, другую на подоконнике, рассчитывая выпрямиться, стоит мне полностью попасть в квартиру. Идея оказалась неудачной. Наверное, стоило снять туфли, прежде чем совершать такие маневры, доходит до меня только тогда, когда нога внезапно подкашивается, а каблук с отвратительным звуком проезжается по подоконнику. Едва ли не совершив фигуру высшего пилотажа, я чувствую себя практически Гарри Поттером без метлы в полете.   Если бы здесь не было Бена, я бы наверняка громко выругалась, но если бы здесь не было Бена, то приземлилась бы я на твердый пол или того лучше угол кровати. Дух захватило, и я почти вскрикнула от неожиданности падения, всего две секунды и я чувствую, как ты тянешь меня на себя. И, конечно же, я падаю. Но падаю прямо тебе в объятия. Впервые за все это время я обратила внимание на то, какие сильные это были руки, и немного смущаюсь своих мыслей. Я бы не удивилась, если бы ты смог их прочитать. Интересно, что еще ты умеешь, кроме как вгонять непробиваемую Бет в краску.
Я выпрямляюсь и поправляю съехавшую одежду и волосы, что упали мне на глаза.
- Чай? – тихо спрашиваю я, стараясь долго не задерживаться взглядом на твоих глазах. Я снимаю туфли и становлюсь значительно меньше ростом, рядом с тобой даже маленькой. Не дожидаюсь ответа и, чуть прихрамывая, направляюсь в сторону маленькой кухни, - Вкусного у меня, извини, ничего нет. Да и время сейчас не подходящее, чтобы что-то есть, - говорю я больше для своего собственного спокойствия, нежели для самого Бена. Говорю громко, потому что не знаю, пошел ли ты за мной сразу или притормозил в комнате. Быстро-быстро ищу кружки, но нахожу только одну свою. Так проще мыть посуду, если ты живешь одна – иметь лишь одну кружку, которую стоит помыть один раз и, voila, чистота.
- Садись, - зову я, оборачиваясь к дверному проему, где ты остановился. Вторую кружку я нахожу где-то внизу в кухонных шкафах, но она просто требовала того, чтобы ее хорошенько помыли. Я снова отворачиваюсь к раковине от тебя, включаю кран и опускаю руки под воду.

Отредактировано Beth Summers (2012-02-16 19:11:00)

Я опускаю руки в холодную воду и, обжигаясь, одергиваю ладошку. Немного поворачиваю регулятор влево и проверяю пальцем температуру воды. Та постепенно начинает теплеть, словно оттаивает. Я принимаюсь тереть кружку ладонями, та скрипит под пальцами, неприятно, но хоть как-то забивает тишину, стоящую в квартире. Ты молчал, что не удивительно, и я молчала, хотя эта тишина казалось уже немного неловкой. Я не знала, стоит ли что-то рассказывать Бену или скорее, хочет ли он этого. Уже давно я решила для себя, что если человек захочет что-то узнать, то он спросит. Никаких тонких намеков, переводов тем – если тебе что-то действительно интересно, ты спросишь напрямую, это был будто принцип. То же самое относилось и просьб, и предложений, и даже претензий. В умной книжке я вычитала то, что человек никогда не должен чувствовать себя неудобно, если ему кажется, что он стесняет кого-то или он ему надоел. Человеку дан язык, чтобы выражать свои мысли для остальных – собеседник скажет, если ему что-то не понравится в тебе. А если не скажет, то это его проблемы – пусть терпит дальше. Сначала мне показалось это немного грубым, но ведь с этим не поспоришь.
Хотя была одна проблема, Бен не смог бы выразить свои мысли вслух. Он не смог бы сказать мне, что ему нравится, а что нет. Не смог бы объяснить, когда я ему докучаю или что ему интересно знать обо мне. Он просто не мог, и в этом не его вина. Но меня это жутко злило. Хотя у этого парня был всегда шанс вербально или не вербально донести какую-то информацию до меня. Ведь всегда он находил выход. А может он один из тех глупцов, что боятся сказать человеку, что они чувствуют на самом деле?
Вдруг я чувствую легкое движение сзади, какое-то шевеление и тихое дыхание. Удивительно, я не думала, что в комнате до такой степени тихо, что я слышу, как он дышит. Но нет, дыхание ближе, у самых плеч, у шеи. Я приподнимаю голову, словно это даст мне понять: то, что я чувствую и реальность – это одно и то же? И, да, ответ приходит сам по себе, он приходит с едва заметным движением, которое, однако, заставляет меня поволноваться. Я чувствую тепло в районе поясницы. Чувствую, как на талию опускаются большие теплые руки, и как они сначала едва придерживают меня, словно на случай, если я упаду. Чувствую, как они становятся увереннее, сжимают меня и, кажется, все во мне. Я замираю, напрягая спину, распрямляя плечи, но это было лишним. Тепло поднимается по позвоночнику как раз то того самого места, где губы касаются моей кожи. По спине пробегает волна мурашек, я выдыхаю как можно тише. Так, как будто боюсь спугнуть или боюсь сделать что-то лишнее. Но не выдерживаю и оборачиваюсь.
Пауза длится всего пару мгновений перед тем, как действие снова возобновится. Я недоуменно смотрю на тебя, ты – на меня, словно и не ожидал меня здесь увидеть. Но ты намного быстрее приходишь в себя, что давало тебе немного преимущества. Я не успеваю оглянуться, как твои губы накрывают мои и впиваются в каком-то жадном, но трепетном поцелуе. Я не двигаюсь, но положение вынуждает меня повернуться к тебе полностью. Твои руки моментально спускаются ниже, заставляя меня понервничать еще больше, ниже-ниже, до бедер, но даже там они не останавливаются. Вся сладость момента заставляет меня поддаться вперед и пусть несколько запоздало, но ответить на поцелуй. Скорее инстинктивно, словно что-то толкнуло меня ближе. Однако, ладони все еще лежали за спиной на раковине, удерживали кружку от падения. Я чувствую, как моя нога отрывается от пола, как ты немного сильнее сжимаешься еще под коленом, чем следовало бы. Кажется, еще вот-вот и ты сорвешься с катушек, да и я сойду с ума.
В один момент моя нога оказывается на тебе, а губы скользят по шее вниз. Я хватаю воздух высвобожденными губами и не удерживаю кружку в руках. Та падает с ужасным грохотом, заставляя меня вздрогнуть в твоих руках. Я словно просыпаюсь от такого громкого звука, большими глазами смотрю на тебя и слушаю эхо удара. «Что же ты делаешь, черт побери?» - кто-то возмущается у меня в голове, и я словно по сигналу кладу руки тебе на шее в оборонительном жесте. Удерживаю их, сжимаю сильнее, все, чтобы ты прекратил.
- Бен, - тихим голосом спрашиваю я, все от того, что я стала очень мало говорить, как будто разучилась, - Бен, что ты делаешь? – говорю я, как только обретаю способность это сделать. Все закончилось так же резко, как началось: ты опускаешь мою ногу, словно так и было.
И мысль за мыслью приходят в мою голову: как так? Как Бет Саммерс могла такое допустить?
Вот она, расплата за ту наивность, которую ты позволила себе, когда приглашала Кемпбелла к себе домой. Мысли ведь были, были о том, что не стоит, не надо этого делать. Может, он понадеялся на что-то лишнее, когда принял это приглашение? Возможно ведь, ведь можно принять такое за какой-то намек на продолжение банкета, но на Бена это было не похоже. Я не верила, что он смог бы согласиться на такое, преследуя свои какие-то тайные цели. Я почему-то не верила или просто не хотела верить. Я только-только начала по-настоящему доверять этому человеку. Не думала, что у нас что-нибудь когда-нибудь получится, но почему бы и нет, если мне было так удобно в его компании? Но почему, зачем надо было портить все в один миг, один момент? Неужели ему было мало того, как развиваются события.
Вечер был прекрасным, он был сказочным, чудесным. Это был самый приятный сюрприз, который когда-либо для меня делали. Мы впервые поцеловались сегодня, впервые за два года мне стало так же легко с человеком, пусть между нами витало смущение, напряжение, но мне было оно приятно. А теперь? Ты отходишь от меня на пару шагов, отворачиваешься, качаешь головой так, словно хотел бы мне что-то сказать, безуспешно. Я наклоняю голову, упираю взгляд в пол. То, что я скажу будет грубым, но оно того стоит. Он же должен знать, что все это не правильно и слишком быстро.
- Тебе пора, - говорю я, пытаясь поставить уверенный тон. Увы.

Отредактировано Beth Summers (2012-02-16 19:14:33)