- Родители - привет, Амбрелла - заходи! - я пропихнула подругу в открытую дверь, следом зашла сама, и тут же угодила в лапки Ману, в то время как мама обнимала американку, возглашая о том, как рада снова их видеть у себя дома. - Да-да, мы тоже очень рады, - бормотала я, пока отец осыпал мою мордашку поцелуями. Кто бы знал, как не любила я все эти рисовки - едва ли в них сейчас говорила искренняя искренность, скорее, просто свою роль сыграло их идеальное настроение в преддверии потрясного корпоратива и то, что мы долгое время не виделись. Дальше посыпались многочисленные благодарности на то, что мы согласились посидеть с детьми, и все такое прочее, от чего захотелось заткнуть уши или еще лучше - подтолкнуть их руками в спину приговаривая, чтобы шли уже себе, шли, ибо мышца под названием язык уже устала говорить, что нам оно только в радость и что не стоит благодарностей. Наша толкотня у порога продлилась минут десять, может чуть-чуть поменьше - пока все вдоволь наобнимались (в итоге я перешла в руки к Милане, а Амбрелла - в руки в Эманнуэлю), пока они осыпали нас словами благодарности, и все такое... Зайдя в зал я едва успела вдохнуть свободу полной грудью, как почувствовала толчок в спину и детские визги "Эстель приехала, Эстеель приехала!". Обхватив маленькие ладошки, которые легли мне на бедро, я обвела мальчика вокруг себя и когда он оказался ко мне лицом, подхватила его руки. -  Я безумно рада тебя видеть, Вилли, - смеясь, я поцеловала братишку в нос, но с рук не спустила, уж слишком долго я его не видела - целых полгода! - А ты подрос, мой хороший, становление настоящим мужчиной в самом разгаре, а? - ну знаете, все дети любят, когда им говорят подобные слова, и мой маленький Либерти не был исключением: тут же зарделся, заулыбался, и довольно закивал головкой. - А где твой друг, м? - но не успела я получить ответа от братика, как в комнату вошла Амбрелла, с сидящем у нее на руках вторым ребенком - мы обе знали мальчика довольно давно, по скольку тот являлся лучшим другом Вильяма, и не редко появлялся в этом доме.

Второго мальчика звали Франко. Одно из самых простеньких и распространенных имен Италии, и сейчас оно как раз очень подходило этому милому ребенку, не то что какое-нибудь пафосное Винченцо или Массимо. Но с другой стороны, если вдруг, в будущем, это чудо станет каким-нибудь видным человеком, к примеру безнесменом, как его родители (а наверняка так и будет, уж поверьте), то у бедолаги может сложиться комплекс из-за столь заурядного имени. Такой был у моего отца, он терпеть не мог, когда его называли сокращенно - Ману. Но сейчас ребенок был ребенком, а я и вовсе, в силу того что уже успела "заамериканиться", звала его Фрэнком. Он - шестилетний ребенок, так что, я вас умоляю, с него станется. - Фрээнк, а ты значит проведешь у нас Новый Год? - улыбаясь и пожимая его маленькую ручку, приветливо спросила я у малыша, а затем подмигнула подруге, - Да, в такой компании нам точно скучать не дадут. - Сложно было не заметить, как двое - Франко и Вильям - тут же начали обмениваться довольными, но смущенными взглядами, заулыбались и зарделись, ведь их осыпали комплиментами, словно взрослых мужчин.
Спустя несколько минут мне, как той которой предстояло остаться за хозяйку дома на грядущие сутки, а то и больше, пришлось оставить обнимашки-целовашки (короче, самую приятную часть встречи) в стороне и стоять в коридоре, выслушивая наставления матери, которая все никак не могла переступить через порог и закрыть уже наконец дверь с той стороны. Ей-богу, я ощущала себя пятилетним ребенком, которого оставляют посидеть с другим таким же ребенком. У нее язык повернулся сказать даже "ну вы долго не сидите, чуть-чуть повеселитесь, и спать"!! И да, эта фраза сто процентов была обращена именно в сторону меня и Амбреллы, двух совершеннолетних девиц, ибо про мальчиков она уже успела сказать, что тех можно уложить спать даже еще до полуночи. Я с трудом представляла, как нам это удастся, ведь мальчики только при родителях казались такими ангелочками, но надежда умирает последней поэтому и я до последнего надеялась, что предстоящая ночь не будет испорчена окончательно.
- Уфф, наконец-то уехали... - облегченно выдохнула я, падая на кресло что стояло в гостиной и запрокидывая голову назад. На руках у меня тут же очутился Вильям.  Ну просто само очарование.

- Ну, я полагаю, что нам нужно накрыть на стол, м? - мой взгляд скользнул сначала по часам, которые показывали начало одиннадцатого, а затем по столу, который стоял в центре просторной гостиной и чьи отполированная поверхность тоскливо светилась в свете яркой люстры. А чего еще можно было ожидать от моих родителей, они, считай, и так подвиг совершили - собрали елку, закупили огромные рождественские леденцы, ну знаете, такие, бело-красные, и потрудились достать из кладовки стол, который мы обычно достаем только по праздникам - в обычные дни он нам ни к чему, в силу своих больших габаритов. За таким столом можно пир на весь мир закатить, хотя, в общем-то, судя по забитому холодильнику у нас именно таковой и намечался. Только не думайте, что все это изобилие - дело рук моей матери. Нет, моя мать мастак ловко набрать номер и вызвать пару-тройку поваров для заготовки провизии для своей доченьки на новогоднюю ночь. Впрочем, так оно лучше по скольку в кулинарных способностях своей мам я ой как сомневалась, а слечь с отравлением, сами понимаете, не хочется. Ладно мы с Амбри, но дети-то за что? - Мальчишки, заа мной! - весело скомандовала я, соскакивая с кресла и бойко шагая в сторону большой кухни. - И Амбреллу с собой прихватите! - крикнула я, очень четко представляя себе картину того, как моя подруга разнежилась на диванчике, и начала медленно плавиться от расслабленного удовольствия аки сыр в микроволновой печи. Так что ее нужно было во время поднять, а то прилипнет еще попой к дивану, не отдерешь потом. А мне это было едва ли по силам, так что я в наглую свалила сию миссию на детишек. У Руквуд к ним слабость, уж я-то знаю...

Я ни на секунду не сомневалась в своих мальчиках, до поры до времени они у меня умненькие мальчики-зайчики, которые ради своей любимой Эстелюшки готовы горы сворачивать. Мою подругу-стройняшку-худышку конечно едва ли можно было назвать горой, так, разве что, маленький холмик, но все же она пополнила ряды тех "гор", которые мои мальчики для меня свернули. Ну вы поняли о чем я, тушка моей дражайшей подруги была втащена в кухню, не заставив себя долго ждать. И, нет, вы только представьте, она тут же плюхнулась на стул! Вот же ленивая задница, как ее еще назвать, а? Впрочем, я конечно же не сердилась на нее, знала ведь, что никуда не денется, влюбится и женится... Ой, я имела ввиду, никуда не денется, встанет, и будет помогать. Не мне так мальчуганам уж точно. Говорю же, любит она их, любит, засранка, больше чем меня! Ну да ладно, не будем сейчас накручивать ревность и прочее.
- Спасибо, милые, - обратилась я к детям и нежно потрепала их по головам. Пусть стоят, кушают конфетки, заставлять их таскать еду на стол я не собиралась - вот увидите, один-другой наш с Руквуд заход, и эти сами приступят к делу, бросившись помогать, как истинные джентльмены, своим дамам. - Хани, а хочешь я тебя обрадую? - теперь уже я обращалась, конечно же, к брюнетке, нахально восседавшей на стуле, словно сокол на курином насесте (странная метафора, я знаю, но горжусь ею во что бы то ни стало). - Твоя попа... - что вы, как я могла сказать слово "задница" при детках? - ...не отвалится, если ты встанешь и поможешь мне перетаскать блюда  в зал. - Я уже выставила несколько тарелок из холодильника на стол, оставалось только таскать. - Ай! Мы ж скатерть забыли! - и я умчалась обратно, дабы расстелить то о чем мы забыли, а Руквуд оставила один на один с тарелками, которые должны были перекочевать в зал. Нет, я не наглая, я собиралась вернуться. После скатерти.

Когда стрелки часов перевалили за половину двенадцатого, я кое-как угомонила разыгравшихся и порядком разбесившихся в процессе накрывания на стол мальчишек, и кое-как отвадила их от бедной Амбреллы, которую эти проказники вот уже с полчаса примерно как пытались защекотать и затискать до полусмерти, наслаждаясь заливистым смехом моей подруги. В меня периодически летели подушки и страшные угрозы, но, видимо, тискать американку, которая как никак в этом доме появлялась несколько реже, чем я, им было бОльшим удовольствием нежели докапываться до старшей сестрицы Вильяма. Собственно, я спокойно отсиживалась в кресле, так же заливаясь смехом (чорт, она так заразительно хохочет!) и выслушивая крики помощи. В общем, идиллия, что сказать, но время поджимало, и поэтому нужно было как-то уже приводить себя в порядок и готовиться к поздравлениям и поглощениям салатиков. На мальчиков в скором времени были напялены красные колпака, а шеи и кисти рук их были украшены разноцветной мишурой. Не думайте, я не издевалась над ними, они сами попросили! А мы же с Амбреллой принарядились в красивые платья, которые заранее уготовили для праздничной ночи, и немного подправили макияж.  И знаете что? Мальчики-зайчики встретили нас восхищенными возгласами типа "уааау", отпустили нам пару комплиментов на которые они были способны в силу возраста, и, подскочив к нам, потянули нас за руки к столу. Стрелки показывали без десяти полночь, все замерли в ожидании праздника.

Давайте опустим ту часть, которая начинается с того момента, как часы пробили полночь? Все весьма и весьма банально, ну. Фужеры с шампанским в компании бокалов, наполненных соком, взмыли над столом и весело звякнули друг о друга, сопровождаемые теплыми улыбками и смехом празднующих. Бесконечные "с новым годом, с новым счастьем" казались буквально бесконечными, так часто эти фразы слетали то с одних губ, то с других. Ах да, а еще эта кутерьма с телефонами - нескончаемый поток текстовых сообщений, звонков с разных точек мира (наши с Амбреллой университетские друзья действительно разбрасаны по всему миру), только и успевай, что отвечать да строчить ответные сообщения. И ладно, если твое сообщение "прорвется" на свободу, а то ведь новогодняя ночь такое время, когда "сеть перегружена", да "сеть перегружена". Салатики, и снова шампанское в компании сока, закуски, прочие сладости... Ну, я думаю, суть вы уловили, да? А по телевизору - бесконечные концерты самых знаменитых итальянских певцов и певиц в перемешку с юмористическими номерами и прочим. Елка сверкает всеми огнями, а пол мигом был осыпан конфети и серпантином из хлопушек, до которых добирались празднующие.
- Иииис! - прыгая по всему залу с бенгальским огонечком в руках, до меня, всей такой развеселой, пытался "достучаться" маленький Вильям. - Ну Ис! Когда мы пойдем гулять? Ну пойдемте уже гулять!! - хором упрашивали мальчишки, которым не терпелось попускать салюты.
Я прекрасно помнила, что мне было велено - или посоветовано - уложить детишек спать часиков эдак в одиннадцать. Но поезд ушел - часы показывали начало третьего. А значит, все потеряно, теперь их, таких разгоряченых, хрен затащишь в постель (ээ, нуу, то есть уложишь, да), особенно если они не добьются того, чего так страстно желают. - Ну хорошо-хорошо, бегом собираться! - бросив на брюнетку обреченный взгляд, мол, что поделаешь, дети, я погнала мальчиков собирать снаряжение. Ну, то есть, салюты, хлопушки, петарды, и прочие перелести, которыми они хотели позабавиться.

Не успела я и глазом моргнуть, как мальчишки, вслед за Амбреллой, высыпали на улицу, словно рассыпавшиеся по полу бусинки. В буквальном смысле, между прочим, с их-то реактивностью, боюсь, у нас с подругой были довольно таки большие шансы упустить эти две гигантские бусинки из виду. Поэтому я поспешно накинула на себя плащик и, стараясь не отставать, вынырнула на свежий воздух ночной Италии вслед за ребятами. С громкими криками радости и восторга, те бросились нарезать круги вокруг нас, размахивая руками и выкрикивая многочисленные поздравления не только нам, но мало-мальским прохожим. Дети, что с них взять, они всегда нуждаются в том, чтобы выплескивать накопившуюся энергия, которая скапливается в них, маленьких и резвых, просто в невероятных количествах. И видимо кругов вокруг двух девушек им было решительно мало для того, чтобы выпустить все пары, поэтому, спросив на то у меня разрешения (ах, какие послушные детки), эти двое с моторчиками в задницах начали нарезать круги вокруг нашего дома. Мне понадобилось несколько их кругов для того, чтобы привыкнуть что крики периодически стихают (все казалось, что мальчишки потерялись), и только потом я смогла расслабиться, убедившись, что все под контролем.
Оставив пакетик с петардами и прочими прелестями возле порога, я подхватила Амбреллу под руку и, наслаждаясь свежестью, глубоко вдыхая ночной воздух, ощущая как немного выпитого алкоголя немного, так приятно, туманит сознание, повела ее по тропинке, что была проложена вдоль дома. Мы ходили туда-сюда, разговаривая обо всем на свете, ну как это обычно и бывает у подруг, и не знаю, сколько времени спустя мне показалось, что что-то не так. - Амбри. - Я остановила нашу трепетную беседу о Джонни Деппе и, собственно, остановила перемещение собственного тела в пространстве. - Тебе не кажется, что стало тихо? - этот спокойный вопрос буквально вопил другим, далеко не спокойным. Где дети?!

Я все стояла и, словно пытаясь усилить все рецепторы, вслушивалась в тишину, надеясь понять где находятся мальчики. Может быть, они просто убежали далеко от дома, но мы все еще сможем услышать их голоса? Но как я ни старалась (а ведь даже глаза закрывала, думая, что там будет проще сосредоточиться и прислушиваться к звукам, к шорохам, к треску, к голосам что раздавались где-то вдали, но были явно не детские) все было тщетно. Мои ребята как сквозь землю провалились и все, чего теперь хотелось сделать мне - это провалиться туда же. В голове никак не укладывалось, ну куда они могли подеваться? Кому нужны два маленьких ребенка, гуляющих возле дома с зазевавшейся сестрой, да еще и в новогоднюю ночь? От подобных вопросов в голову сразу пришли не лицеприятные картины из фильма "Один дома", но я размашисто махнула на них рукой, в попытках отогнать навязчивые страхи.
А еще я ощущала себя абсолютно беспомощной и словно приросла к одному месту. Наверное нам, не медля ни секунду, стоило бы рвануть по округе, начать искать детей, спрашивать у прохожих не видели ли они Вильяма и Фрэнка (а соседи, соседи так и вовсе мальчишек как родных знают), но когда ты в шоке, очень трудно себя раскачать к действиям. Поэтому все, на что я была способна - это лишь на обдумывание того, что я скажу родителям, когда те вернутся через сутки-другие. Это было глупо и пессимистично, однако, но я ничего не могла с собой поделать, и только голос подруги привел меня в себя. - Пойдем.. - я наконец-то пришла в себя и потянула подругу вперед по дорожке. - Нужно их найти. - Я говорила спокойно и тихо, приглушенным таким голосом, хотя внутри все клокотало - организм требовал не малой порции валерьянки. Вот тебе и Новый год, вот тебе и время волшебства: волшебным образом два ребенка исчезли с глаз долой.

Господи, вы бы знали, как стыдно!! Как стыдно мне было уже заранее смотреть в глаза всем этим людям, нашим соседям, которые знали меня как облупленную с самого детства, считали меня такой умненькой-разумненькой девочкой, отрадой своих родителей. А теперь отрада, в состоянии малого шока, должна была слоняться по двору, выпрашивая у всех не видели ли они пропавших детей. Пропавших Вильяма и Фрэнка. Вдумайтесь только!! Мало того, не уследила за собственным братом, так еще и чужого ребенка - ребенка близких друзей семьи Либерти! - похерила. Мои уши медленно, но верно, обретали алый оттенок, а мы ведь даже еще не начали свои расспросы. Я просто предчувствовала заранее, как буду сгорать от стыда и рассыпаться на пепелинки, когда перед нами откроется первая дверь. И стоит ли говорить о том, что в пропаже детишек я ни на секунду, ни на миллисекунду, ни на долю миллисекунды, ни на наносекундочку не винила американку, которая, вроде бы, была рядом и тоже могла бы следить за ребятней? Нет, даже самой крохотной искорки от этой мысли в моем мозгу не проскочило - всю вину я целиком и полностью брала на себя, от чего на душе еще с большим усердием скреблись не то, чтобы кошки, а настоящие аллигаторы. Шваркали своими громадными лапами, насмешливо щелкали зубами, и откладывали яйца, которые породят маленьких аллигатариков, что будут еще долго и долго терзать меня своим присутствием.
Я старательно разглядывала стены дома, пока Амбрелла разъясняла раскрасневшейся от веселья миссис Уиндом, что у нас пропали детки. И кожей я ощутила на себе этот удивленный взгляд, проникающий аж сквозь клеточную мембрану, до самого сердца каждой клетки - до ядер. Несколько ахов-вздохов, которые сопровождались полосящими по душе когтями тех самых аллигаторов, и наконец - отрицательный ответ. Буркнув "спасибо, с новым годом еще раз", я потянула американку дальше. Надеялась ли я на чудо? На то, что ребята найдутся с первого же звонка в чужую дверь? Безусловно, надеялась. Новый год - время волшебства, и все такое. Но, видимо, мы уже выросли из всего волшебства, что только может быть на свете. - Господи, стыд то какой-то... - пробормотала я, плетясь к следующей двери.

Вы знаете, меня всегда раздражала человеческая глупость. Когда люди совершают лишние действия, не несущие в себе никакой содержательности и информативности, когда люди болтают всякую чепуху в неуместной на то обстановке, когда люди задают идиотские вопросы, ответы на которые с радостью может предоставить Капитан Очевидность в силу их дебильности... Неужели, неужели нельзя обойтись без этого всего? Зачем спрашивать "ты дома?" когда звонишь на домашний телефон, или вовсе - сигналишь в домофон. Зачем спрашивать "простите, вы выходите?" когда на человеке, стоящем у выхода с транспорта, яркими красными буквами написано, что он выходит. Зачем на утро первого января спрашивать о самочувствии и осталось ли чего похавать в холодильнике, и зачем тупо листать каналы на телевизоре с такой скоростью, что даже не успеваешь увидеть чего там вещают. Зачем все это делать, люди? Неужели нельзя обойтись без всей этой глупости? И особенно такая тупость раздражала меня тогда, когда из моих глаз были готовы брызнуть слезы и кулак так и чесался оставить красную отметину на лице у первого встречного. От злости. От раздражения. От беспомощности.
Зачем нужно было сейчас нас расспрашивать о том, как выглядит мальчишки? Почему нельзя просто сказать, что нет, я в душе не чаю где дети и вообще, я уже сплю и вижу тыщупятисотый сладкий сон. К черту всю эту псевдолюбезность, которая действует на нервы! Ведь явно что наши детки не сидели у него под колпаком. Да этот мужчина даже зенки свои раскрыть до конца не может, а пытается создать видимость того, что да, возможно он видел каких-то детей. - Сэр, умоляю вас... - заискивающе начала я, когда терпение лопнуло выслушивать все эти вопросы об особых приметах. - Заткнитесь и идите спать? - я попыталась придать своему голосу интонацию предложения, а не вовсе не грубости. - Едва ли дети пробегали мимо ваше кровати, пока вы крепко спали. Пойдем отсюда. - Дернув подругу за плечо, я развернула ту по направлению к улице и зачапала прочь, не утруждая себя словами любезности. - Куда, черт возьми, они могли запропаститься?! - несмотря на агрессию и раздраженность в голове, которые свидетельствуют вроде ни о чем другом, как о ярости - я была, пожалуй, белее полотна, а глаза были на мокром месте. - ВИЛЬЯМ! ФРЭНК!! ЭТО УЖЕ НЕ СМЕШНО!! - заголосила я на всю улицу. Ну а что? Как вариант - можно было орать, пока не отклинутся. Так или иначе, если они рядом - либо они нас услышат, либо мы их найдем.

- Спасибо за помощь, счастливого Нового Года - я одарила милую даму кривой и не убедительной улыбкой, забирая из ее пальчиков протянутую нам визитную карточку ее мужа-полицейского. - Еще раз спасибо, до свидания - я не знаю, каких железных усилий мне стоило говорить спокойно, сдерживать свой голос от подкатывающий слез, да и вообще, как мне удавалось до сих пор не разреветься, я, честно, не знаю. Но в одном я была уверена точно: не будь рядом Амбреллы, я бы уже давно сошла с ума и волком на новогоднюю луну завыла. Вообще, у нас с ней всегда была баланс: если в панику\истерику\гнев\и так далее впадал кто-то один, то второй обязательно сохранял здравое спокойствие. Не знаю, удивительная какая-то у нас была способность не терять голову обеим сразу, да и тьфу-тьфу-тьфу, иначе пропали бы уже давно. И порой даже мы менялись ролями по очереди. Кто там у нас психовал в последний раз? Эх, не помню.
Идея пойти домой на первый взгляд показалась мне какой-то безумно. Мне казалось, я не смогу заставить себя перестать шататься по улицам, находясь здесь я думала, что у меня есть больше шансов найти мальчиком, а уйти домой - это было тоже самое что опустить руки, сдаться, и пустить все плыть по течению, которому я явно не доверяла. Но затем я осознала, что с другой-то стороны, какой толк нам дало это блуждание? Мы ничего так и не нашли - ну, кроме визитки, да и более того, давно уже могли бы разойтись с ребятами по разные стороны. Поэтому, кто знает, может теперь, перемещая свои тушки в пространстве, мы делаем только хуже? Смирившись, и пытаясь успокоить себя тем, что дома будет спокойнее - вдали от этой праздничной суеты, за чашкой чая на кухне, с телефоном в обнимку - я шумно выдохнула и кивнула, соглашаясь с предложением подругу. - Угу, хорошо, пойдем... Но в полицию я позвоню сейчас. - Достав из кармана мобильный и набрала номер, указанный в карточке. С полминуты гудков, и я с громким "черт" нажала на вызов повторно. Наконец, тянучий ленивый голос соизволил мне ответить, и я, словно Анку-пулеметчица, начала быстро рассказывать нашу историю, ведомая подругой, что держала меня под руку, к дому.

- Сказал, что если к вечеру не объявятся - придти в участок, заполнить форму заявления на розыск... ну что-то такое, в общем. - Я тяжело вздохнула и убрала телефон обратно в карман. Мысли путались, и в ту секунду когда я нажала на красную кнопку, они, кажется, спутали в один единый неразборчивый клубок все то, что наговорил мне полицейский, поэтому ничего внятного подруге я пересказать не смогла. Для меня так ужасно звучали все эти слова, фразы - "придите в участок", "заявление на розыск", "фоторобот", "особые приметы" - словно приговор. Словно завтра - а вернее уже сегодня - вечером мне предстояло пойти не в отделение полиции, а прямиком к гильотине. Хотя, сей поход мне так же предстоял... ЧТо будет, когда мои родители вернутся? Как я им скажу, что умудрилась посеять двух детей?! И ладно бы своего, все можно списать на то что мол достал, в печенках сидит, давно уже было пора на барахолку сдать, ну и так далее, причин посеять брата собственного может быть туева хуча... но чужого то за что!!! На чужого у меня, так сказать, лицензии нет, я не имею права его терять, продавать, сдавать в добрые руки или относить на птичий рынок. Нелегально это!! Если вы понимаете, о чем я, это все моя истерика выдает такие странные метафоры, в которых без бутылки не разберешься.
Знаете, говорят, как новый год встретишь, так его и проведешь... Это что же получается, мне теперь суждено весь год детей терять?! Это издевательство, дамы и господа. Пока мы плелась домой, я размышляла о том, как все было бы, останься я в Америке, не вернись в Италию. Мы бы посидели какой-нибудь шумной компанией студентов у кого-нибудь дома - ну или у кого-нибудь в общаге, ведь визги коменданта это все интереснее, чем затрахавшие всех концерты что вещают по телевизору, повеселились бы от души, и на следующее утро были бы вынуждены бороться с похмельем. И уж точно бы не потеряли никаких детей. Да, все же верно я говорю, когда утверждаю, что сидя дома на жопе на диване я приношу меньше всего вреда и меньше всего потерь. И как только Энжел справлялся со всей толпой младших братьев и сестер, пока все они не разлетелись по разным своим жизненным дорожкам? Почему-то я была уверена, что он их ни разу не терял и что он - шикарный и внимательный старший брат, не то, что я... хреновая сестра.
Все, чего мне сейчас хотелось, это забыться. В прямом смысле. Чтобы не думать и не гадать ни о чем, в ожидании наступления вечера. Чтобы просто эти часы пролетели, как секунда, и чтобы местные власти уже принялись за поиски детей. Мне не хотелось даже плакать и заниматься самобичеванием - уже и так обгрызла саму себя, как ребенок обгладывает яблоко, оставляя лишь маленький огрызок. Казалось бы, идеальный вариант - плюхнуться на диван, уткнуться лицом в подушку, зажмурить глаза и провалиться в сон. Но я то себя знаю, и со стопроцентной уверенностью заявляю, что этот номер не пройдет, и дядюшка Морфей, смерив меня осуждающим взглядом, даже близко ко мне не подойдет, оставляя меня на растерзание бодрствованию. В знак наказания, или как-то так. А к нему присоединится еще и тетушка совесть, и прочая мелкотня в виде мыслей, домыслов, предположений, угадываний...
- У нас там еще бутылка шампанского и бутылка вина не открытые... - пробормотала я, закидывая обувь в шкаф, и явно намекая на свои планы на остаток этой дурацкой роковой ночи, которая не имела места быть в моей биографии. Такой.. тонкий, знаете, намек, на весьма НЕ тонкие обстоятельства.