Праздникам всегда каким-то непостижимым образом удавалось застигнуть его врасплох. Будто бы партизан в кустах, без еды и воды несколько суток терпеливо поджидавший его в засаде, они каждый раз обрушивались на голову Финна совершенно неожиданным и, как правило, не слишком приятным сюрпризом. Он не любил, ни Новый Год, с его шумным, бестолковым весельем, ни небесные огни Четвёртого июля, ни, тем более, День Благодарения, праздник, в принципе, ему чуждый и задевавший самой сутью своей какие-то неприятные струнки его души. Причиной такой антипатии была не только обычная праздничная хандра, одолевавшая многих, когда повсюду в витринах начинали появляться открытки с соответствующими картинками, а эфир радио засоряла тематическая музыка. Нет, всё было гораздо хуже.
Праздники ведь принято отмечать с семьёй, не так ли? И Коннар с Финном, в соблюдение этого традиционного ритуала, на несколько дней оказывались заперты вместе, как два половозрелых самца в одной клетке, разбавляя зуд непрерывного статического напряжения телевизором и жратвой из дешёвых закусочных. Не то, чтобы отцу и сыну настолько не нравилось проводить время вместе, - в конце концов, ближе друг друга у них никого не было, и между ними бывало не мало по-настоящему замечательных моментов, - просто сам факт того, что они были обязаны это делать, по чьей-то невидимой указке, потому, что так делали все, вот, что действительно раздражало. На праздники отец всегда бывал в дурном расположении духа, варьировавшемся от "очень плохого" до "сносного". В последнем случае, один из мужчин мог даже встать у плиты и что-нибудь приготовить, они могли взорвать вдвоём пару ракет на заднем дворе или съездить порыбачить на озеро. В первом… об этом лучше было даже не думать.
Рождественские каникулы Финн, естественно проводил дома, но в этом году, на протяжении всей этой праздничной недели его поддерживала и грела одна мысль, единственное утешение, давшее ему сил дожить до тридцать первого числа и пережить его. Он знал, что по возвращении в Сан-Франциско его ожидает праздник совсем другого рода. Праздник, на самом деле заставлявший его улыбаться в предвкушении. Их с Морриган совместное День Рождения, которое они так давно планировали.
Так что большую часть времени на каникулах он провёл у себя в комнате, собирая, приколачивая, расписывая и мастеря, пока подарок для подруги не был готов полностью, а сам Финн не почувствовал, что удовлетворён результатом настолько, насколько вообще им может быть доволен хотя бы один творец. Изящная ширма с вставками из тёмного шёлка, расписанного кельтскими мотивами, - Финн давно считал, что комнате Ир не хватает своей индивидуальности. Оставалось только надеяться, что девушка тоже оценит подарок.
Когда в понедельник днём он складывал свои немногочисленные пожитки в багажник машины, в кармане у Финна лежала ещё одна вещица, купленная совершенно спонтанно, просто, привлекшая его внимание в витрине магазина несколькими днями ранее. Вещица была маленькая, но Финнеган чувствовал, как она буквально жжёт ему бок. Он ещё не был уверен, как с ней обойтись, и в душе клял себя за собственную глупость. Простившись с отцом, он уселся за руль и жал на газ, пока, под вечер, не увидел впереди яркие огни Фриско.
На утро он позорно проспал, не успев ни завезти Морриган громоздкий подарок, ни как следует привести себя в порядок. Впрочем, приватная вечеринка на пляже не требовала строго дресс-кода, так что Финн просто по привычке натянул на себя первое, что попало под руку, рассчитывая, что Ир не будет слишком придираться к нему по этому поводу. Как будто она когда-нибудь беспокоилась о таких пустяках… Сейчас на руках у девушки было слишком много собственных проблем, и Финн даже не был уверен, что ему известно о всех них. Это порой задевало его, но он не мог не уважать желания девушки. Если она хотела держать что-то при себе – на то было её полное право, даже если это разбивало ему сердце. Со своим сердцем он прекрасно мог справиться сам.
Машина Ир уже ждала его в условленном месте. Улыбнувшись подруге, Финн запрыгну в салон, привычным жестом коротко клюнув девушку сухими губами в щёку, отвечая на её приветствие и откинулся на сиденье, впервые за эти дни расслабившись по-настоящему.
- Мой день? – переспросил он с коротким смешком. – Начался примерно минут сорок назад. Лучше спроси, как я провёл праздники…
Он вытащил из пачки дежурную сигарету и с чувством затянулся, прищурившись, лениво перебирая пальцами коробки СиДи в подставке между кресел.
- Хотя нет, лучше не спрашивай, - торопливо поправился он. – Как ты сама?
Спросил Финн с нарочитой небрежностью, одним лишь тоном голоса давая понять, что Морриган может рассказать ему всё, что пожелает. Или не рассказать, как ей будет угодно. Выхватив из общей кучи диск, привлекший его внимание, Финнеган повертел его в руках, изучая обложку.
- Я знаю этих ребят, - объявил он наконец. – Местная группа, довольно неплохая. Ходил на их концерт, мы отлично поладили с их фронт-меном.
По губам парня скользнула ленивая, почти мечтательная улыбка, когда он водрузил коробку обратно, на её старое место.
- Когда-нибудь, когда я наконец закончу эту хренову учёбу, я открою в городе свою маленькую фабрику искусств. Как у Уорхолла, знаешь? Музыка, фильмы, вся прочая дребедень для сборища чокнутых придурков… Придумаю какое-нибудь охуенное название… Что-нибудь в этническом духе, может, - он кивнул в такт своим мыслям, глубоко затягиваясь и выпуская ряд ровных колечек, с рассеянным любопытством наблюдая за тем, как ветер уносит их в приоткрытое окно.
- Нет, ты только послушай меня… Строю планы на будущее. Трёх лет ещё не прошло с тех пор, когда всё, что меня интересовало, это доживу ли я до вечера и хватит ли у меня денег на выпивку… - он обернулся к девушке, разглядывая её с мягкой улыбкой. – Я превращаюсь в тебя, Ир. Ну что ты будешь делать?

Свесив руку из окна, небрежно роняя по ветру пепел с тлеющего конца сигареты, Финн искоса поглядывал на свою спутницу, совершенно не в состоянии удержать кончики собственного рта от того, чтобы они разошлись, как два сёрфера, оседлавшие соседние волны. Рядом с Морриган он всегда чувствовал себя как дома. Вернее, так, как он должен был бы чувствовать себя дома, по многочисленным свидетельствам более нормальных людей, с более здоровой историей. Ей ничего не нужно было объяснять, и многие их разговоры оказались бы для постороннего наблюдателя настоящей шарадой без ключа. Сплошь нагромождение разрозненных фраз, беспечно оборванных на середине, в стиле "не спрашивай – не говори".
- Отец… - на мгновение Финн замялся, вспоминая свой последний визит домой, а потом просто неопределённо передёрнул плечами. - Нормально. Бывало хуже. Всё ещё думает на счёт этой операции.
На самом деле, это была старая история. Родители Коннора, на протяжении вот уже многих лет, пытались убедить сына переехать к ним, но его старик был, очевидно, слишком горд для того, чтобы позволить кому-то ещё ухаживать за ним. Разумеется, если этим "кем-то" не был его собственный сын, подумал Финн, но как-то мельком, без всегдашней горечи. Тем не менее, некоторое время назад бабушка и дед предложили другую идею, которая устроила бы всех, а именно – протезирование. Но Коннор заартачился и тут. У него были съёмные протезы, которыми он пользовался, но не слишком охотно, объясняя это тем, что на них чувствует себя будто деревянная марионетка. Впрочем, в последнее время он будто бы всерьёз задумался над этим предложением. По крайней мере, Финн не раз замечал на компьютере отца открытые странички клиник, специализировавшихся на подобных операциях.
Следующие слова подруги немедленно отвлекли Финна от его собственных проблем и заставили улыбнуться в открытую.
- Это же просто отличные новости, Ир. Я рад, - проговорил он мягко, но тут же, не удержавшись, добавил со смешливыми искорками в глазах: - Колёсами только не увлекайся. А то, знаешь ли…
Вытянув из мятой пачки пару сигарет, Финнеган вставил одну между губ девушки, мимолётно касаясь их подушечками жёстких, горячих пальцев, прикуривая одновременно, от одного пламени. Старый бычок уже успел ненароком выскользнуть между его пальцев на горячий асфальт. Будто бы в насмешку перед праздниками, температура на улице стояла необычайно жаркая для начала января, даже здесь, в Калифорнии.
Глядя на трясущуюся от смеха Ир, с трудом удерживающую в руках баранку, Финн только слегка приподнял бровь, уронив с улыбкой:
- Возможно, мы ассимилируемся. Да, это будет единственно логичное заключение.
Выдохнув носом густую струю дыма, Финнеган снова устремил свой взгляд в боковое окно, разглядывая проносящиеся мимо машины и редкие постройки вдоль трассы.
В кои-то веки, он не был до конца согласен с подругой. Морриган всегда точно знала, чего хочет, и уверенно шла к своей цели, в отличие от него. Достаточно было взять этот случай с её болезнью или историю поступления в Голден Гейт. Да для многих людей одной подобной истории хватило бы за глаза, а Ир уверенно шла вперёд и продолжала побеждать, не считая это чем-то сверхъестественным. Для неё это была просто норма жизни.
Морриган, пожалуй, была единственным человеком в жизни Финна, ради которого ему хотелось стать лучше. Когда он впервые понял это, то долго не мог прийти в себя, лихорадочно соображая, как же это так вышло. Но факт оставался фактом: он не мог хотеть стать лучше ради отца. Конечно, Коннор любил его и желал ему счастья, но Финн, в глубине души, всегда осознавал, что его собственные успехи тяжело ранят его родителя. Лучше всего Коннор чувствовал себя тогда, когда они оба жили в этом тесном замкнутом пространстве их небольшого дома на озере. Два неудачника, без цели и перспектив на будущее. Самостоятельность сына, его молодость, здоровье и любые успехи били по Коннору, и больно. И от того, что он сам презирал себя за это, мало что менялось.
Быть лучшим ради матери?.. Подобная идея была полностью лишена всякого смысла. Конечно, Финну хотелось, чтобы Мариса заметила его, обратила внимание на того, кого так хладнокровно вычеркнула из своей жизни. Но всё это было не то… И даже Эмили  (ведь он действительно любил её, или ему только казалось так тогда?), милая умничка Эмили, со своими планами, не смогла подбить его на поступление в колледж. Он кивал и соглашался со всеми её доводами, но из всей картины жизни, что она рисовала перед ним, - образование, карьера, новый дом с белёным заборчиком и щенок Пират, - по-настоящему его прельщал, пожалуй, только щенок. Которого он и завёл в тот же день, как Эм решилась порвать с ним окончательно.
Он пошёл учиться только потому, что так хотела Ир, о чём, без всяких слов, сказал её неожиданный поступок. С самого первого момента их встречи он знал, насколько эта девушка особенная. Вообще, и для него в частности. Но им было всего пятнадцать, чёрт бы его побрал, и они жили в сотнях километров друг от друга, а Финн никогда не был идиотом. Он твёрдо знал, что в тот момент ничего не могло бы получиться. Время было неправильное, совсем. И с каждым годом это неумолимое время, будто приливными волнами, относило Морриган всё дальше и дальше от него. Она росла, она менялась, его храбрая, сильная девочка, становясь всё прекрасней с каждым годом, и всё более недостижимой. Финн не мог не восхищаться ею, и он искренне хотел того, чтобы и она тоже могла смотреть на него с уважением. Ради этого стоило пойти на многое.
Эти мысли заняли его на пару минут, сумбурным потоком кружась в голове, пока он выглядывал за окошком одно местечко, которое они должны были проезжать по пути на пляж. Заметив впереди знакомую стеклянную крышу, Финн хмыкнул.
- Вот тут притормози, - просил он, оборачиваясь к Ир.
Дождавшись, пока девушка съедет на обочину, он выскочил из машины, бросая через плечо.
- Я недолго.
И исчез за окружавшими фасад охристо-жёлтого здания пальмами, только для того, чтобы десять минут спустя снова рухнуть на пассажирское сиденье в обнимку с небольшим цветочным горшком. Протянув вперёд руку, он горделиво продемонстрировал Ир своё приобретение, аккуратной круглой формы кактус с белой опушкой и ярко-алым цветком.
- Прошу любить и жаловать, - деловито представил он, - Ребуция крайнциана, но уверен, она будет отзываться и на какое-нибудь имя попроще. Мэрелин, например, - предложил Финн, с сомнением разглядывая диковинный цветок. – Просто раз уж я сегодня  штрафник без букета, а эту малютку даже поливать надо не чаще раза в месяц… Надеюсь, вы поладите, - заключил он, вручая горшок Морриган.

Глядя на дурачащуюся Морриган Финн не мог удержаться от смеха, легонько щёлкнув её по кончику носа, заставляя сдуть щёки и принимая горшок с очаровательной колючкой обратно.
- Не волнуйся, со мной Реган будет в полной безопасности, - галантно заявил он. – К тому же, ты сама могла убедиться, что у этой крошки острые коготки.
Добавил он, с усмешкой, ткнувшись языком в щёку, поднося кактус к уху, что было довольно рисково, поскольку машина в этот момент принялась подскакивать на ухабах, и мелкие, но неприятные колючки дёргались теперь в опасной близости от его нагой кожи.
- Да, она говорит, что мы с ней подружимся, - заключил Финнеган с лёгким кивком.
Упоминание о сестре Ир заставило его испытать довольно неприятное чувство, смесь горечи, обиды за подругу и какой-то непонятной, не поддающейся логическому объяснению, почти что ревности. Морриган редко говорила о семье, впрочем, как и он сам. Слишком много боли доставляли эти воспоминания, и о её близнеце Финн узнал где-то на третьем году их знакомства, совершенно случайно. С тех пор Ир упоминала своё оставленное отражение всего пару раз, мельком, походя, не углубляясь в эту тему, но у Финна осталось впечатление, что разлука, не смотря ни на что, оказалась для неё нелёгкой.
Он с трудом мог представить себе, каково это, быть разлучённым с кем-то настолько близким. Они с Ир оба были оставлены своими родителями, и оба должны были, каждый по-своему, заботиться о тех, кто остался, но у Финнегана не было братьев и сестёр, которых пришлось бы отрывать от себя с кровью, и он не знал, повезло ему или нет. Одно он знал точно – им с Ир посчастливилось найти друг друга. Брошенные дети, покинутые влюблённые, - кем бы они ни были, в их жизни всегда был тот человек, на которого можно было положиться.
Меж тем красный ниссан, въехал на небольшой пустынный пляж, в паре километров от шоссе и затормозил там, на краю океана, взметнув в воздух облако серебристой пыли.
Поставив горшок Реган на приборную доску, так, чтобы красный цветок оказался развёрнут в сторону берега, будто единственный глаз, наблюдающий за бесконечно набегающими волнами, Финн вышел из машины, потягиваясь и озираясь по сторонам, стараясь понять, куда они попали. Очень скоро он пришёл к заключению, что в этом месте не был ни разу, хотя, скользнув взглядом по окрестностям, понял, что они ему знакомы. Очевидно, в последний раз, когда он был тут, он просто не добрался до этой части пляжа, загороженной от посторонних взглядов нагромождением больших валунов в южной его части.
- Здесь здорово, - признал он  с улыбкой, поворачиваясь к Ир, которая уже занималась тем, что распаковывала вещи, устраивая поляну для пикника.
Не желая отставать от подруги, Финн отвязал с пояса толстовку, которую бросил на своё сиденье, отворил заднюю дверцу и, к собственному удивлению, извлёк из салона гитару в чехле. Финнеган вздёрнул бровь, склоняя голову на бок.
- Гитара, Ир? Я себя чувствую прям как в лагере бойскаутов… ё-маё, - хмыкнул он, осторожно опуская инструмент на землю.
Это было как-то… почти что слишком. Парень, девушка, выпивка, гитара, пустынный пляж… Всё это были составляющие совсем другого романа. По крайней мере, для него это были не те вещи, которые ассоциировались со стандартным дружеским ужином. Хотя, возможно, он просто слишком много думал. Возможно, просто хотел отыскать подтекст там, где его не было. В конце концов, иногда пистолет – просто огнестрельное оружие, и не более того.
- Тебе помочь? – предложил он, лениво привалившись к нагретому солнцем боку машины. Запаливая очередную сигарету и тут же, без перехода, продолжил. – Я как-то был в гостях у Лени Ковитца, этого богатенького засранца… Дом его родителей стоит во-он там, - Финн неопределённо махнул рукой куда-то за спину. – Отличный маленький особняк с красивым видом и всегда полно выпивки. Они вина со всех концов света привозят, чес-слово. Собак нет и древняя система сигнализации, электрическая…
Он пожевал фильтр, задумчиво разглядывая собственные ладони, не вполне понимая сам, к чему это говорит, но в голове у него уже начинал вызревать некий план, как можно было бы разнообразить их сегодняшний досуг. Позже, конечно. Когда достаточно стемнеет.

Беззастенчиво разглядывая растянувшуюся на покрывале девушку, только потому, что он мог, Финн думал, с лёгким, ленивым удивлением о том, как гармонично смотрелась она в своём городском платье, в окружении всей этой пикниковой ерунды, на фоне практически нетронутой природы. Разумеется, не так далеко от этого места пролегало скоростное шоссе, а, совсем рядом, за большими камнями, был пляж, оборудованный всеми необходимыми удобствами и штампованная музыка из динамиков, и дальше, за всем этим, шумные улицы, полные людей и машин. Но здесь, в эту минуту, ему казалось, что ничего другого просто не существует. Есть только здесь и сейчас, только неумолчный шепот волн, да сварливые вскрики чаек, проносящихся над головами.
- Можешь мучить меня столько, сколько тебе вздумается, Джоан Баэз, - милостиво разрешил Финн, приподнимая руки, будто бы сдавался на милость Ир, в её полное распоряжение. – Ты же знаешь, мне нравится, как ты поёшь, - добавил он на полном серьёзе.
Глядя на лукаво-подозрительное выражение лица подруги, Финнеган сам не смог удержать расползшейся по губам довольной ухмылки, становясь похожим на нахального кота, собравшегося нагадить в чьи-то тапочки и уже предвкушающего удовольствие, которое он получит от процесса.
- Что? – вопросил он, вздёргивая брови. – Ленни сам сказал: заходи в любое время. И не волнуйся, мы позаботимся о том, чтобы привести тебя в соответствующее настроение.
Коротко подмигнув, Финн сделал последнюю жадную тяжку, облизал пальцы и затушил сигарету, бросая бычок в приготовленный для мусора пакет. Шутливо отсалютовав Морриган, он открыл багажник, доставая оттуда тяжёлый мешок и, порывшись в сваленных на дне вещах, извлёк небольшую лопату, предусмотрительно припрятанную там.
- Всё будет сделано в лучшем виде, госпожа, - заверил он, отыскивая подходящее место, где можно было бы развести костёр.
Найдя достаточно сухой участок, который приглянулся ему для этих целей, Финнеган разгрёб песок, сделав требуемого размера ямку, и выложил дно листами газеты, придавливая их камешками покрупней, которые в изобилии валялись вокруг, отколовшись от основной породы. В этот импровизированный мангал он выложил несколько поленьев из мешка, оставив всё остальное на месте. Пока он возился с этими приготовлениями, Ир закончила раскладывать вещи и поднялась на ноги, пробуя ладонями приятный лёгкий бриз, дующий с океана, окликнула его, заставляя оторваться от своего занятия, а, в следующую секунду, уже неслась к воде, в одном купальнике, проворная и легконогая.
- Эй! Не честно! – без всякого неудовольствия в голосе крикнул ей вслед Финн, бросив всё, торопливо стягивая майку, обувь и джинсы, в штанинах которых он запутался на пару секунд, давая подруге ещё больше форы.
Когда он наконец оказался в одних плавках, Морриган уже была довольно далеко, поддразнивая его своим смехом, и Финн стремглав бросился за ней, не надеясь даже догнать, а, тем более, опередить. К тому времени, как он достиг кромки воды, девушка уже вошла в неё. С разбегу налетев на подругу, Финн крепко обхватил Ир руками, не давая времени на раздумья, падая вместе с ней в солёные волны, вздымая в воздух мириады брызг и безудержно хохоча.
- Попалась!

Отредактировано Finnegan O'Flaherty (2011-12-09 18:31:26)

Наблюдать за тем, как по лицу Ир расплывается отчаянное, искренне, ничем не замутнённое веселье и удовольствие, было едва ли не ещё лучше, чем действительно веселиться, дурашливо мутузя друг друга на мелководье. Только рядом с ним Морриган бывала такой открытой, беспечной, забывая о всех своих проблемах и тревогах, и Финн почитал это за высочайшую честь. В конце концов, Ир вскарабкалась ему на спину, и Финн, обхватив руками её голени, понёс подругу вдоль берега, увязая ступнями в мокром песке, задыхаясь от смеха. Это было совсем не сложно, девушка весила не больше кошки, и эта лёгкая тяжесть была даже приятной.
Когда Морриган, продолжая хохотать, свалилась обратно в воду, Финн почти что испытал разочарование, протягивая к ней руки, пытаясь поймать вновь, но она ловко ускользнула из этой хватки, юркой морской щукой уходя на глубину. Переведя дыхание, Финнеган последовал за ней, широкими, мощными гребками, разбивая воду.
Открытый океан – это совсем не то же самое, что море или даже залив. Однажды погрузившись в его волны, вы уже никогда не забудете этого. Здесь стихия властвует полностью, не подчиняясь ни каким правилам, кроме своих. Мощная, необъятная, завораживающая. Внутренняя сила этого огромного водного пространства сбивает с ног, лишает сил, утягивая на глубину, грозясь никогда не отпустить обратно. Именно поэтому, на пляже со стороны открытой воды было гораздо меньше народа, и, тем более, меньше пловцов, рисковавших уходить на глубину. Финн знал, что здесь постоянно дежурит спасательный катер, но он проходил мимо не так уж часто, поэтому парень старался не упускать из поля зрения свою подругу, быстро нагоняя её, пока они не поравнялись опять. И только тогда он позволил себе немного расслабиться, с улыбкой поглядывая на задумчивое лицо Ир.
- Чайки?... – повторил он, с таким видом, будто действительно тщательно обдумывал её вопрос. – Не знаю. Но, наверное, на вкус они ничего. Посмотри, какие жирные.
Он слизнул с верхней губы выступившую над ней соль. С утра у него во рту не было ни крошки, а после всей этой возни чувство голода особенно обострилось, и желудок его понемногу начало скручивать в тугой комок. Кивнув Морриган, Финн развернулся к берегу.
- Ну давай. Рискни, - хмыкнул он, отплывая в обратном направлении, борясь с грозным дыханием океана, оттаскивающим его назад, в свои глубины, так что каждый гребок к берегу требовал вдвое больше силы.
Они шли ровно, голова к голове. Финнеган немного сдерживал себя, опасаясь потерять подругу где-то позади, но не забывая при этом изо всех сил изображать настоящую гонку. Уже когда он почувствовал, что его ноги вот-вот коснуться дна, Финн замедлился, пропуская Ир вперёд и следом выползая на берег, откидываясь головой на мокрый песок, вытянувшись в волнах, как большая медуза, с блаженной улыбкой глядя в небеса, отражавшиеся в его глазах.
- Всё, я выжат, - прокомментировал он, говоря лишь полуправду. – Теперь неплохо было бы чего-нибудь перекусить, как думаешь?
Он повернул голову в сторону подруги, проводя ладонью по её плечу, собирая пальцами солёные капли с кожи.

Это было так здорово, просто лежать, вытянувшись на слегка промокшем от стекавшей с них воды пледе, зарываясь пальцами ног в тёплый песок, смотреть в высокое, понемногу вечереющее небо, ощущая лёгкую, приятную усталость во всём теле, вдыхать насыщенный морской воздух и не думать ни о чём, просто растворяясь в бытие, наслаждаясь каждым мгновением прекрасного ничегонеделанья, собственной бесконечной молодостью и здоровьем, и компанией человека, с которым не нужно было даже говорить, и которому, при этом, можно было сказать всё. Финн улыбнулся, сквозь лениво прищуренные веки наблюдая за деловито хозяйничающей подругой, потихоньку цедя воду из вручённой ему бутылки, любопытно заглядывая то в один, то в другой свёрток, довольно поводя носом.
- Мм… - задумчиво протянул он. – Желаю-то я всё, тут другой вопрос: с чего начать? Ты определённо балуешь меня, Ир…
Он со смехом протянул вперёд руку вороватым, быстрым движением утягивая ломтик тонко нарезанной буженины, складывая его пополам и закидывая в рот, демонстрируя всем своим видом несказанное блаженство.
- Знаешь, можно развести костёр, если хочешь. Пожарить сосиски и, что у нас тут?.. – заглянув в почти опустевшую корзину, Финнеган извлёк на свет божий пакет с белыми рыхлыми валиками. – Ага, зефир. Нет, ну правда как в летнем лагере. Наденем его на палочки, будем травить страшные байки и распевать детские песенки. Чудесно.
Подкинув пакет высоко в воздух, Финн ловко поймал его обеими руками, и отложил зефир в сторону только когда Морриган протянула ему наполненный бокал, в котором, издавая тихий, мелодичный звук потрескивал лёд.
- Я тоже… - тихо согласился он, покручивая бокал между пальцев, разглядывая его содержимое на свет, любуясь насыщенным цветом напитка. – Поскольку сегодня наш с тобой день, то я не буду оригинален, - провозгласил он наконец, торжественным жестом поднимая бокал. – За нас! За самый лучший дуэт со времён Бонни и Клайда, Сида и Нэнси, Дольче и Габбаны.
Стукнув стеклом по стеклу, Финн коротко кивнул и сделал небольшой глоток, прокатывая виски по нёбу, смакуя его яркий букет.
- Не то чтобы я предлагал нам с тобой начать убивать людей, ширяться джанком или шить одежду, - пояснил он торопливо, с напускной серьёзностью. – Хотя пункт на счёт одежды – это ещё не смертельно, я думаю. В общем, ты поняла меня, правда?
Он подмигнул, не роняя с губ задорной ухмылки и не сводя глаз с лица Ир, завороженно наблюдая за тем, как она сражается со своими непослушными волосами. Вслепую нашарив рукой валявшиеся неподалёку джинсы, он доставал из них пачку и с удовольствием затянулся табачным дымом, наслаждаясь привычным сочетанием вкусов и стараясь не думать о том, что все, перечисленные им, пары были любовниками.
Чёрт.
- Так, это никуда не годиться. Погоди-ка...
Финн опустил бокал на землю, покрепче воткнув его ножку в песок рядом, чтобы не дай бог не расплескать ни капли чудесного напитка и, с зажатой в зубах сигаретой, пододвинулся ближе к Морриган, проводя ладонью по её волосам, убирая влажную прядь за ухо, с таким видом, будто бы он точно знал, как сделать так, чтобы она не свалилась обратно.

Лицо Морриган было сейчас так близко, мягкое и немного растерянное в наползающих сумерках. Финн не мог бы с точностью сказать, что именно сейчас мелькнуло в её глазах. Это было похоже на вопрос, на который он не знал ответа. Или знал, но так давно, что успел забыть, и осталась от него только проклятая маленькая коробочка в кармане джинсов, которые валялись сейчас там, на песке. Коробочка, которую он так и не решился вытащить, когда Ир, с радостным блеском в глазах, начала вываливать на него свои подарки, с нетерпением поглядывая на него, дожидаясь реакции, одобрения своему выбору, который, как всегда, был безупречен.
Финн никогда не принадлежал к тем людям, которые, приняв подарок, откладывают его в сторону с вежливой улыбкой. Даже сейчас, на пустынном пляже, где в этом не было ровным счётом никакого смысла, он, первым делом, развернул свёрток с объективом, заворожено разглядывая его с искренним восторгом, написанным широкими таким мазками на лице.
- Ох… - выдохнул он, наконец. – Спасибо огромное, я действительно давно его хотел, да как-то всё…
Он передёрнул плечами, не став заканчивать мысль. Ир знала, что подобная вещица плохо вписывалась в его бюджет, так зачем же оправдываться и что-то объяснять? Завернув "рыбий глаз" обратно, пусть и не так аккуратно, как до того, Финн отложил первый подарок в сторону и потянулся за вторым, безжалостно срывая красивую обёртку, чтобы поскорее добраться до содержимого. Раскрыв альбом, он не смог удержать улыбки, перелистывая его страницы и разглядывая многочисленные фотоснимки. Разные события, разные периоды жизни, в которых непосредственное участие принимала Морриган, будто бы заново вставали у него перед глазами. И как же их много… когда они успели так срастись? Здесь, на этих страницах, была целая жизнь, неразделимая, одна на двоих.
Добравшись до задней обложки, Финн вытащил из кармашка диск и покрутил его в руках, приподнимая брови.
- Загадки, загадки. Ну, и что тут? Мне надо ждать до дома, пока я смогу это посмотреть? Или послушать? Расскажи, ты же знаешь, у меня терпение напрочь отсутствует…
Он рассмеялся, притягивая подругу к себе за плечи и, в благодарность, целуя её в губы, коротко, отрывисто и мягко, тут же отстраняясь и с виноватым видом почёсывая макушку.
- Надеюсь, ты не будешь на меня дуться, потому что твой подарок оказался слишком здоровым, чтобы положить его в пакет… Извини, я завтра обязательно заброшу эту махину к тебе, обещаю.

Кожа Морриган пахала морской солью и горячим солнцем бесконечного калифорнийского лета. Не удержавшись, Финн прижался на короткое мгновенье носом к её плечу, когда девушка отвернулась, потянувшись за своим стаканом, глубоко вдыхая этот аромат, будто бы набирая его впрок и тихо улыбаясь. Эхом повторяя её последнее слово, он тоже прошептал:
- Спасибо…
Вложив подаренный диск обратно в предназначавшийся для него кармашек, Финн отложил альбом в сторону и подхватил свой собственный стакан, делая короткий глоток, прежде чем напомнить Ир с широкой улыбкой:
- Между прочим, кто-то обещал сегодня терзать мой слух своими песнями. Думаешь, я забыл про обещанный концерт? Так что давай… а я пока займусь костром.
Поднявшись на ноги, Финн передал девушке лежавший немного в стороне футляр с гитарой и подошёл к машине, из раскрытой дверцы которой по-прежнему доносилась льющаяся из динамиков музыка. Работало радио, и тихий голос Синатры расхваливал чудеса волшебной зимней страны. Хмыкнув, Финн нажал на кнопку, обрывая Голубоглазого Фрэнки на полуслове.
- Тебе никогда это не казалось странным? – спросил он, отыскивая на покрывале коробок со спичками и кипу старых газет, предназначенных для растопки. – Ну, все эти песни про снег, когда на улице почти тридцать градусов жары? Иногда я думаю, что здорово было бы поселиться там, где действительно есть все эти времена года. Наверное, это действительно круто…
Впрочем, по мере того, как солнце клонилось к западу, дневная жара начинала стремительно спадать, да и дующий с океана ветер становился всё резче и холодней. Финн решил, что очень скоро они будут по-настоящему рады живому пламени, которое теперь трепетало у него под пальцами, облизывая сухие листы, но упрямо отказываясь перекидываться на сложенные ровной стопкой поленья. На это требовалось время, терпение и мастерство, и Финн заботливо хлопотал над кучей дров, пока они, наконец, не занялись. Удостоверившись, что пламя не утихнет, и что крепчающий бриз не затушит, а, напротив, только сильней раздует его, Финн вернулся обратно на плед, с удовольствием допивая остатки виски в бокале и любуясь результатом своих трудов.
- Вот, ещё немного и можно будет жарить сосиски и зефир, - объявил он и протянул пустой стакан Ир. – И не забывай, нас сегодня ещё ждёт приключение, так что я надеюсь, ты будешь в полной боевой готовности для нашей небольшой вылазки.
Выразительно приподняв брови, он посмотрел на едва початую бутылку. Ему по-прежнему не верилось, что Морриган всё-таки согласиться на такую авантюру, как тайное проникновение в чужой дом. Конечно, он не замышлял ничего худого и не собирался там ничего брать, разве что спалить несколько свечей, да достать из богатых запасов бутылку дорогого шампанского, которое они могли бы распить в честь праздника на большой застекленной веранде с видом на океан, но это было так необычно. Однако чтобы сделать из Ир настоящего взломщика, требовалось нечто более существенное, чем простой энтузиазм. Например, виски, который уже немного ударил в голову, опустившись в практически пустой желудок. Где-то часа через два, когда окончательно стемнеет, а по воде протянется серебристая лунная дорожка, они будут в самой подходящей форме для этого предприятия, решил Финн.

Остатки льда, пока солнце не село и не унесло с собой свой жар, не успела сберечь даже сумка-холодильник, и в новом стакане на дне мелодично звякали о края лишь маленькие четвертушки тех кубиков, что были в начале. Финн, как всегда практичный, подумал, что стоило бы зарыть вторую бутылку в песок где-нибудь рядом с линией прибоя, да вот только найдут ли они её потом, когда прикончат первую? Но Ир заговорила, и он снова поднял на неё взгляд, рассеянно улыбаясь.
- Я не был в Лондоне… Я вообще нигде не был, кроме Калифорнии да Балтимора, - он пожал плечами, в тоне голоса не было ни горечи, не сожаления. – Может быть, когда-нибудь… - ему вдруг пришло в голову, что он был бы совсем не против, если бы Морриган показала ему те места, которые видела сама. – Второй тост, обычно, за родителей, - прошептал он, почти машинально. – Но твой очень даже хорош. Чтобы никогда не разлучаться!
Стекло легонько стукнуло о стекло с приятным отзвуком, и Финн поднёс его к губам, смачивая губы горьковатым, терпким питьём. Ни в этой жизни, и ни в какой другой он не мог представить себе будущего, в котором не было бы Ир. Он редко задумывался о той роли, в которой он видел девушку рядом с собой, и это, возможно, было не слишком честно по отношению к ней, эгоистично с его стороны. Нельзя быть так тесно связанным с "просто подругой", рано или поздно люди начнут задавать вопросы. Особенно те, кто не верит в дружбу между мужчиной и женщиной. Сказать по правде, Финн и сам в неё не верил.
Но Морриган… ради того, чтобы видеть её, чтобы слышать этот голос, всегда искренний, произносил он слова одобрения или осуждения, ради её взгляда, ради возможности просто положить голову ей на колени, Финн с радостью мог забить на все свои принципы и предрассудки. Если она видела в нём друга, он будет её другом до конца, сквозь огонь, воду и медные трубы. Он не знал даже, как сказать ей об этом, он просто надеялся, что она знает, не смотря ни на что.
Ир запела, и Финнеган прикрыл глаза, слушая её голос, наслаждаясь этими звуками, которые так красиво вплетались во всё, что окружало их, - в этот вечер, в тепло и запах костра, в солёное, грозное дыхание океана, сейчас прирученным щенком лежащего у их ног. Не смотря на его шутки и подтрунивания раньше, он не мог не поддаться магии момента, наслаждаясь им, впитывая в себя на будущее.
- Красиво…
Проговорил он, наконец нарушая молчания, уже несколько минут спустя после того, как смолкли последние отголоски песни.
- Ты становишься всё лучше и лучше. Не понимаю, почему ты действительно не хочешь заняться этим всерьёз, - заметил он, имея в виду музыку. – Мне кажется, ты бы добилась успеха, если бы только пожелала.
Мягко улыбнувшись, Финн снова провёл рукой по волосам Ир, наслаждаясь тем, как они, мягким шелком, скользят у него под пальцами.
- Знаешь… ты сейчас действительно похожа на Баэз… - хмыкнул он, разглядывая её тонкую фигурку, и длинные прямые волосы, и большие, выразительные тёмные глаза. – Ну что, я, пожалуй, рискну изобразить Боба Дилана? Если ты доверишь мне свою красавицу…
Протянув вперёд руку, Финн выжидательно взглянул на подругу, почти не сомневаясь, что она согласиться передать ему гитару. Не то, чтобы он был таким уж великим певцом или музыкантом, но у него в голове сейчас вертелась одна песенка, которая так и просилась лечь на струны.

Когда Морриган пела – она менялась. Неуловимо, заметно лишь для того, кто внимательно следил за ней, кто мог почувствовать эту разницу, в мягком изгибе губ, во взгляде, смотревшем будто-то бы куда-то мимо и видевшем что-то за пределами этого мира. Вся она в этот момент излучала нечто такое, что притягивало к ней, не давало отвести взгляда, заставляло жадно вслушиваться в каждый звук, впитывать в себя каждое движение руки вверх-вниз по корпусу гитары. Она обладала тем самым магнетизмом, который, во многом, делает из обычной девчонки с гитарой королеву эстрады, и именно поэтому Финн считал, что ей стоит рискнуть. Но, где-то в глубине души, он прекрасно понимал, почему Ир отказывается – эта магия, это волшебство было не для всех. Возможно, на всех его бы просто и не хватило, оно ушло бы, сжалось, оставило её навсегда. Он понимал этот страх, который и сам испытывал не раз, пусть и по другим причинам.
- Я знаю. Конечно, я знаю… это - что-то особенное.
Мягко улыбнувшись, Финн мимолётно коснулся пальцев Ир, забирая у девушки гитару, ещё тёплую от её прикосновений и, словно бы ещё звенящую отголосками недавней мелодии. Попробовав струны и резко прижав их ладонью, он задумался, на несколько секунд, а затем начал тихонько перебирать их, неторопливо, почти что неуверенно, вспоминая старую мелодию.
- Ну, я не поэт, ты в курсе… так что буду петь чужое. Надеюсь, ты не будешь судить меня слишком строго за это.
Тихонько хмыкнув, Финн склонил голову на бок, глядя на садящееся в океан солнце короткого зимнего дня, бросающее последние густо-оранжевые всполохи на прибрежный песок, и на пламя костра, которое становилось всё ярче и насыщеннеё по мере того, как выцветало небо вокруг. Тихое потренькивание постепенно становилось громче и отчётливей, пока из-под пальцев его не понеслась, наконец, вдоль пляжа, такая знакомая музыка.
Финн сам не знал, почему ему вспомнилась именно эта песня. Не было никаких причин грустить или думать о потерянных возлюбленных сейчас, в этот чудесный день, сидя на этом берегу рядом с Морриган, когда впереди у них была целая, бескрайняя, как этот океан, жизнь, и не было ни одной ошибки, которую нельзя было бы исправить. Не так ли?..
Тихонько вздохнув, он облизнул губы и запел медленное, задумчивое кантри:

- Если ты на север держишь путь
В те края, где ярятся ветра,
Обо мне напомнить не забудь
Девушке, что всех милей была.

Если ты на север держишь путь
В те края, где ярятся ветра,
Обо мне напомнить не забудь
Девушке, что всех милей была…*
Пропев завершающий рефрен, он продолжил играть и поднял глаза на Морриган лишь после того, как в последний раз прозвенела и замолкла струна.
- Вот, как-то так… - улыбнулся он почти смущённо, аккуратно откладывая гитару в сторону и, тоже потянувшись за своим стаканом. – Сто лет не играл уж. Думал, что совсем разучился.

Пока он отвернулся, занятый тем, чтобы сделать большой, жадный глоток из своего стакана, враз осушая его до дна, проглатывая-слизывая позвякивающие на дне льдинки, перекатывая и разжёвывая их во рту, на плечо Финну неожиданно опустилась такая знакомая и приятная тяжесть. Он скосил глаза, различив копну густых тёмных волос, перемешанных в беспорядке после купанья, ловящих отблески заката и жаркого костра. Это казалось таким естественным, подумал он, как и всегда, будто бы его плечо было специально создано для головы Морриган. Будто бы именно там было её законное место. Финн машинально протянул руку, обвивая её вокруг талии девушки, притягивая её ещё ближе к себе, тихонько улыбаясь ей в макушку. Отчего-то, вопрос не застал его врасплох, не показался странным.
- Конечно, я тебя люблю, - ответил он, не задумываясь, едва ли отдавая самому себе отчёт в том, что именно он подразумевает под этими словами. – Спросишь тоже…
Его ладонь, тем временем, совершенно по собственной воле, скользила по её животу, легонько поглаживая, как он мог гладить бы котёнка, совершенно не осознавая того, насколько интимным получился этот жест. Финн сам уже чувствовал себя немного навеселе, хотя они и успели выпить не так уж много. Возможно, сказалась усталость и то, что он так и не поел, как следует, а, может, просто он впервые за несколько недель расслабился по-настоящему, отдыхая, душой и телом, не думая ни о чём. Так или иначе, близость Ир тоже действовала на него опьяняюще, хотя он и не думал об этом. Старался не думать, ведь так было проще. Они уже давно установили для себя эту модель поведения, выходить за рамки которой значило нарушить некий хрупкий механизм, потерять ту, особую, близость, что была у них сейчас. Возможно даже, навсегда потерять саму Морриган, а этого он не мог себе позволить. Она не могла иметь ввиду ничего такого, о чём подумал он, верно ведь? Это всё его воображение, да проклятый виски, да этот вечер, будто бы придуманный кем-то для сцены в довольно паршивом в своей банальности романтическом кино…
- Слушай… - проговорил Финн, чтобы смягчить эту неловкость, - а как на счёт сыграть в "я никогда не…"? У нас ещё осталось больше полутора бутылок, это никуда не годиться.
Он прищёлкнул языком, с показной досадой о таком расточительстве в отношении отборнейшего ирландского виски и, свободной рукой, потянулся за бутылкой, разливая золотистый напиток по стаканам.
- Правила помнишь, да? Я говорю, например "я никогда не бывал в Лондоне", и, если ты там была, ты выпиваешь. Всё до дна, только не жульничать! – добавил он с коротким, смешком. – Ну, поехали?
На несколько секунд Финн замолк, обдумывая, чтобы загадать, прежде чем объявить, с подобающей случаю серьёзностью:
- Я никогда не жалел о том, что не сказал человеку, который был для меня дорог, что он для меня значит.
Подняв бокал с песка, Финн поднёс его к губам и выпил всё содержимое залпом, не различая вкуса.

Отредактировано Finnegan O'Flaherty (2011-12-16 00:21:51)

Вся прелесть и главное предназначение алкогольных игр заключается в том, чтобы как можно сильнее набраться за минимально короткий срок, при этом не слишком напрягая голову, но веселясь до упаду. Зачастую, в самом прямом смысле. Вопросы могут, - должны быть, - провоцирующие, но вовсе не в том ключе, в котором они начали сейчас. Это была слишком зыбкая почва, и Финн не чувствовал никакого веселья. Скорее, это только заставляло его всё больше погружаться в свои, не самые радужные, переживания, казавшиеся такими неуместными в этот день, что должен был стать для него днём отдыха от семейных проблем.
О чём он жалел? Об отце, о том, что всякий раз, уезжая из дома, чувствовал при этом такое облегчение, что забывал сказать Коннору, как много, не смотря ни на что, тот значит для Финна. Как он любит его, и как гордиться им, по слишком многим причинам.
Он думал об Эмили, которую не смог или не захотел остановить тогда, и, хотя он не был уверен в том, что поступил неправильно, он не был уверен и в своей правоте. Они были вместе почти два года, и он всё ещё думал о ней, иногда. Думал о том, что было бы, согласись он напялить на себя деловой костюм, а по выходным белить этот проклятый заборчик вокруг их маленького уютного домика…
Но это уже относилось скорее к мечтам из разряда "что если", и Морриган, будто бы прочитав его мысли, озвучила свой собственный вопрос. Подхватив с тарелки кусочек буженины, успевшей самую малость заветриться, от долгого лежанья под открытым небом, Финн отправил его в рот, коротко кивнув в знак благодарности, а потом поднял свой вновь наполненный стакан и, прикрыв глаза, медленно выпил очередную порцию. Лёгкая горечь напитка будто бы только подчёркивала горечь воспоминаний.
Нет ничего бессмысленней и безнадёжней сожалений о том, чего не случилось, но именно об этом, только об этом мы всегда и жалеем. Не о выборе, который принёс нам удачу, а о том, что не вышло, не срослось. Иногда виня в этом себя, иногда, обстоятельства и других людей.
Самым первым "что если" Финна всегда была его семья. Что если бы Мариса действительно любила их с отцом и никогда не оставила? Что если бы Коннор в тот злосчастный день пропустил тренировку? Сколько бесконечных возможностей, тонкими лучиками разбегающихся в разные стороны. Но… Если бы всё сложилось иначе, то он, вероятно, никогда бы не встретил Ир.
Опустив стакан на песок, Финн искоса посмотрел на девушку. Променял бы он свою счастливую жизнь с обоими родителями, счастье и здоровье отца на то, чтобы навсегда лишиться… кого? Друга?
Он почувствовал, как от этих мыслей по спине у него пробежал лёгкий холодок. Это было неправильно, сравнивать и взвешивать такое. И ещё более неправильно то, что он вовсе не был уверен в том, что согласился бы на подобный обмен. Однако Вселенная уже всё решила за него, и Финн был рад, что его избавили от необходимости делать этот выбор.
Впрочем, оставался ещё один, другой выбор, который он сделал по собственной воле, хотя никогда не озвучивал этого вслух. Тогда, почти семь лет назад, он всё решил сам, за себя и за неё. Он знал, что нравился Ир. Она не была из тех, кто явно демонстрирует свои чувства и, тем более, она никогда не говорила об этом ни тогда, ни после, но он уже понимал, что означает этот взгляд, будто бы освещавший её лицо изнутри, всякий раз, когда она смотрела на него. Он видел этот взгляд после, пару раз, обращённый уже в сторону другого парня, и это, против его собственной воли и против всех доводов рассудка, заставляло Финна с ума сходить от ревности.
Он решил притвориться, что ничего не было, и она, безмолвно, согласилась поддержать его. Так было лучше, правильней, менее больно. На тот момент они оба были слишком детьми, слишком зависимыми от обстоятельств, чтобы рассчитывать на какой-то счастливый финал. Прошли годы, и вот он уже сам начал задаваться вопросом: да полно, было ли что-то на самом деле, или ему только померещилось? Финн никогда не спрашивал её прямо,  но здесь, сейчас, на этом берегу, когда алкоголь уже свободно гулял по их венам, делая вещи в разы проще и ясней, он вдруг проговорил, по новой наполняя их опустевшие стаканы и поднимая свой:
- Я никогда не хотел поцеловать того, кого считал своим другом.
И медленно, не сводя взгляда с её лица, выпил.

О чём он только думал, когда говорил это вслух? Вполне вероятно, что не думал совсем, но теперь уже было слишком поздно. Его стакан уже стоял на песке, пустой, рядом с таким же порожним бокалом Ир. Это была не столько провокация, сколько признание, которое он никогда бы не осмелился сделать напрямую. Чтобы там ни было в прошлом, были верны его догадки тогда или нет, Финн не мог знать наверняка, как изменились чувства Морриган за эти годы в разлуке. Насколько ему было известно, всё, что испытывала к нему сейчас девушка, это крепкую, прочную дружбу и неизменное доверие, которого он просто не мог предать.
О ком думала она, когда делала это бесконечно длинный глоток? Его самоуверенность и надежда шептали, что это вполне мог быть он, вполне… Вот только, имело ли это какое-нибудь значение теперь? Он сам уже давно перерос ту первую, детскую привязанность, и его чувство к этой новой, повзрослевшей  Ир было тоже совершенно новым, иным. Он никогда не заходил в эти зыбкие воды, сам для себя выставив предупредительный знак "запретная зона", никогда не пытался анализировать своё отношение к ней, начавшее формироваться, пожалуй, тогда, когда они стали видеться практически каждый день, вместо случайных встреч раз в несколько месяцев. В этом не было смысла, пока ни один из них не делал попыток нарушить негласный договор дружбы.
И, всё же, он мог бы поцеловать её сейчас, решил про себя Финн, разглядывая нежное лицо, белеющее в ночных сумерках. Это было так просто, и, одновременно, так сложно. Ведь если он ошибся, это навсегда убьёт всё то хорошее, что было между ними. Морриган была слишком совестлива, чтобы справиться с чужим безответным чувством. Рано или поздно оно начнёт тяготить её, и та ниточка, что связывает их сейчас, протягиваясь, невидимая, но прочная, от сердца к сердцу, порвётся навсегда.
Он мог бы поцеловать её, тем самым расставив все точки над всеми буквами в мире, раз и навсегда, вместо этого, он отвернулся в сторону и потянулся за сигаретами, разрушая магию этого зыбкого мгновения. Пока Финн нашаривал пачку, взгляд его наткнулся на брошенную на песке одежду. Поколебавшись мгновение, он подтянул к себе скомканные джинсы и, всё-таки, достал из кармана маленькую чёрную коробочку, взвешивая её на ладони. Сейчас было, наверное, самое неподходящее время для этого.
- Знаешь… у меня есть для тебя ещё подарок.
Он положил коробочку на плед между ними, самым кончиком пальца подталкивая её ближе к Морриган.
- Только не спрашивай, что это на меня нашло, я сам понятия не имею, - пояснил он с коротким, смущённым смешком. – Увидел его в витрине и подумал, что это будет забавно…
В коробке лежал тонкий серебряный ободок кольца Кладда, в точности такого, же, что красовалось у него самого на среднем пальце левой руки, только меньшего размера, как раз на тонкий пальчик Ир.
- Ну это типа как символ дружбы и всё такое… - продолжал мямлить Финн, вдруг разом забывая весь свой словарный запас и ощущая себя конченным дебилом.
Кладдах никогда не был кольцом дружбы, им обоим было прекрасно известно его предназначение, но Финн только сейчас, в эту самую минуту, начал до конца осознавать всю чудовищную нелепость такого неуместного подношения. Когда он покупал кольцо, всё действительно казалось вполне логичным и правильным, но теперь…
- Да, - протянул он, бросая обратно на землю так и не зажженную сигарету и резко поднимаясь на ноги. – Ладно, забудь. Глупость, конечно… Можешь его выбросить или подарить там кому… Я пойду искупаюсь.
Бросил он напоследок, уже направляясь быстрым шагом к берегу, не оглядываясь даже. Это было похоже на бегство, но ему было плевать, как это выглядело, в данный момент, который он умудрился испоганить всеми возможными способами. Сейчас Финн хотел только выплеснуть злость на самого себя, забыться в том, что всегда приносило ему утешение.
Он с разбегу вошёл в тёмную воду, сразу уходя на глубину. До отлива оставалась, по его прикидкам, ещё пара часов, и разве они не намеревались как следует наныряться сегодня, пока он, гений, не начал всю эту чушь с этой проклятой игрой и подарком? Солнце уже село окончательно, просверкивая последними отблесками на самом горизонте, а луна ещё не вышла на своё ночное дежурство и в беспокойных волнах отражались лишь разноцветные фонари далёкого города где-то по правую руку. Финн окунулся с головой, понемногу остывая, и не представляя себе, как он теперь выйдет на берег. Можно было попробовать добраться вплавь до Мексики. О да, это была отличная идея.

Финн не успел отплыть слишком далеко от берега, огромное водное пространство по-прежнему разделяло его и покачивающиеся на ветру нелепо-широкие поля мексиканских сомбреро, высокие кактусы и обжигающие шоты текиллы. Впрочем, всё это можно было найти и в Калифорнии, в любом сувенирном магазинчике или баре, но всё это не имело ровным счётом никакого значения, потому что некая безымянная сила обрушилась на него, почти лишая равновесия, и он качнулся, пытаясь не уйти под воду, не разобрав ни слова из того, что говорила Морриган. Да если бы и слышал – ответить всё равно не смог бы, потому что в следующее мгновение его напрочь лишили такой возможности самым неожиданным способом.
Он задохнулся несказанными словами, всеми своими вопросами, всеми сомнениями, инстинктивно обхватывая девушку одной рукой, продолжая при этом балансировать на волнах, отвечая на стремительный и отчаянный поцелуй скорее по инерции, не в состоянии разобрать ничего, лишь жгучий вкус соли на губах. Как слёзы, как кровь, - если бы было только время для подобных банальных сравнений. Прикосновение кожи к коже было горячим, почти обжигающим, даже в этой прохладной воде, под резким ветром, мгновенно высушивающим частые брызги, заставляя мелко дрожать от озноба. Но эта дрожь была не только от холода.
Глаз он не закрыл, внимательно, недоверчиво, изучая в этой зыбкой, живой полутьме её лицо в ореоле мокрых волос, чьи длинные кончики извивались в воде, будто живые, тёмной медузой окружая её плечи. Поцелуй был короток и неуклюж, каким он только и мог быть, здесь и сейчас. Когда он прервался, Финн всё ещё не мог понять, что ему делать: плакать или смеяться, или всё-таки постараться не дать им обоим уйти на дно, до которого было ох как далеко. Конечно, это было бы идеальное мгновение для этого, сплести руки и навсегда ускользнуть в пропасть подводного царства. Безупречное завершение нелепой мелодрамы, но именно это, совершенно точно не входило в его планы. Особенно сейчас.
Рядом с Ир не хотелось умирать. С ней хотелось жить, и чувствовать эту жизнь полностью, каждым своим нервом. Каждый вздох, каждое мгновение.
- Ты нас сейчас утопишь, чокнутая… - прошептал Финн в губы девушке, перебивая неумолчный шум вокруг.
Его рука соскользнула с её спины и коснулась ладони. Даже под водой он, не услышал, почувствовал, лёгкий стук металла о металл, когда их пальцы переплелись, и Финн потянул Морриган на себя, поворачиваясь спиной к берегу, по-прежнему не спуская с её лица пристального взгляда. Ему отчаянно хотелось спросить, что всё это значило, но ответ был слишком очевиден, слишком откровенен в своей простоте. Хотелось спросить, почему она не дождалась его у костра, но потраченного впустую времени и без того было безумно, расточительно много. Вместо всего этого, Финн просто повторил её же движение, всего на несколько кратких секунд снова прижимаясь губами к её губам, прежде чем выпустить руку Ир из своей руки.
- Давай обратно.
Он коротко кивнул, медленно, не упуская девушку из виду, боясь потерять её в темноте, двинувшись к пляжу. Все вопросы и объяснения могли подождать. Если в них вообще была хоть какая-то необходимость.