1) Имя и Фамилия
Solveig Astoria Grey | Сольвейг Астория Грей;
2) Возраст
19 y.o;
3) Специальность, курс и форма обучения
Живопись и изобразительные искусства, 2 курс. (немного не поняла систему соотношений: возраст-курс. 19 лет - это 2 курс или как?) Стипендиат. Дополнительные занятия: театральная студия, иностранные языки (испанский)
4) Внешнее описание
Scarlett Johannson
5) Характер персонажа
Целеустремленная, но очень часто ее постигают неудачи. Старается как проклятая над тетрадками и учебниками, а в отличницы так и не может вырваться. Одинока, погружена в живопись с головой, так как если выбраться из-под пелены, то отчаяние накроет полностью и безвозвратно. Кажется, у любого нормального человека давно бы опустились руки, но не у Сольвейг. У девушки давно уже сложилось впечатление, что она немного "того". Нельзя сказать, что она законченная оптимистка, но жизнь научила ее верить в лучшее. За темной полосой идет обязательно белая. Неважно, что конца темно ты невидно, свет еще будет. Этому девушку научил покойный отец. Он бы давно сломался после потери матери, если бы не его добрый и все любящий нрав. Так и Сольвейг. После всего, что случилось с ней она не теряет веры в жизнь и пытается любит людей. Хотя, чаще всего приходит к мнению, что любить людей не за что.
Старается не мечтать, хотя окунуться в фантазии и мечты было бы намного проще, но позволить такую роскошь себе и сломаться? Нет, однозначно нет. Все еще наладиться, как говорит она себе каждое утро перед зеркалом и улыбаясь начинает новый день.
Неидеальна. В корне неидеальна. Немного истерична, когда что-то не выходит. Злиться, но быстро остывает. Любит прикосновения. Да, звучит как-то странно, но это так. Сольвейг любит человеческую близость, поэтому всегда, когда разговаривает с кем-то, то обязательно смотрит прямо в глаза, так она чувствует себя единым целым с собеседником. Пытаясь успокоить кого-то, девушка навряд ли что-то скажет, только обнимет и поцелует в макушку. Слова для нее мало чего значат. Слово имеет вес, лишь когда оно становиться обещанием, а так, в наши-то времена, оно уже давно потеряло ценность. Она может что-то сказать, но через прикосновения передать это легче в сто крат. Теплота рук, нежность: все то, чего ей после смерти отца не хватает, девушка может передать другим людям сполна.
Чуткая, иногда слишком. Один единственный раз, когда она не поняла, что ей лгут - это предательство лучшей подруги. Теперь же Сольвейг не заводит друзей. Да и никто особо не желает. Что ж, девушка научилась управляться со всем сама. В несовершеннолетнем возрасте, она уже помогала своему опекуну с некоторыми его делами, работала с бумагами отца. Умная, тут ничего не скажешь, пусть и не отличница. Как говорил отец: мудра не по годам, хотя, сама девушка так не думает. Она считает себя наивной и глупой. Что ж, наверное, в некоторых аспектах она и может быть такой.
Была влюблена. Сильно, всем сердцем. С первого класса ее мыслями и сердцем владел один-единственный человек, но для него Сольвейг была никто. Девушка страдала, но продолжала улыбаться. Как и любая другая влюбленность и эта прошла. По всем возможным "штампам", сердце девушки ныне должно быть открыто, но это не так. Сейчас сердце Сольвейг закрыто на амбарный засов и неизвестно когда еще откроется. Хотя, как и любая другая молодая девушка ждет любви, но не признается в этом даже себе.
Импульсивная, что присуще каждому художнику. Живопись для Сольвейг - это все, что у нее есть. Рисует практически всегда. На маленьких клочках бумаги сидя на занятиях, в метро, на страницах ежедневника, что всегда рядом. Утром, днем, вечером - беспрерывно ее сознание рисует новые образы и объекты. Что сказать - художник до мозга костей.
6) Жизненный путь
надеюсь, что фактами можно) если что, то перепишу)
А́нерли, Англия. 13 декабря 1992 год:
-Только что пришло письмо из госпиталя, Сэм. Я хотел его сам прочесть, но думаю тебе лучше сделать это первым. Чтобы там не было написано, ты должен знать, я никогда не оставлю тебя. Ты можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку. - с этим словами Джордж Нильсон, ближайший и единственный друг Сэмуэля Грея, получив от него утвердительный кивок, положил конверт из госпиталя на кофейный столик, возле кресла друга, и вышел из комнаты. Уже за калиткой старого поместья семьи Грей, Джордж не смог сдержать эмоций и слезы заструились по его лицу. Он и Сэмуэль уже давно знали, что так будет. Этого ничто не могла изменить или исправить. Никакие новшества в области медицины не смогли бы исправить то, что творилось с Асторией... Теперь им всем будет нелегко.
Тем временем в поместье Сэмуэль Грей пытался трясущимися руками открыть конверт. Нет, он трясся не от того, что окно в кабинете было распахнуто настичь и зимний ночной ветер принес с собой в помещение крупицы снега с ледяным воздухом, однозначно нет. Сэмуэль не чувствовал этого холода. Он уже давно знал, что находится в этом конверте и что прочтя его он только лишь убедится в том, что жизнь абсолютно несправедливая штука. Пока этот конверт запечатан у него остается хоть какая-то иллюзия веры в то, что все еще наладится, но эта иллюзия развеялась с первыми строками письма.
" Уважаемый мистер Грей,
приносим Вам глубочайшие соболезнования от всего нашего госпиталя, но мы ничего не смогли сделать и Ваша жена - Астория Шанталь Грей, умерла.
Но все же есть хорошие новости: с Вашей дочерью все в порядке. Она родилась здоровой.
Еще раз примите наше соболезнования,
госпиталь Св. Льюиса."
Умерла. Это слово перечеркнуло всю жизнь Сэмуэля навсегда.
Конверт упал на пол, а его руки сжались в кулаки. Одним резким движением он поднялся на ноги, взял плащ и спустившись в гараж, поехал в больницу с мыслю:
"Чтобы не произошло, теперь у меня есть маленькая дочь."
Лондон, Англия. 1 сентября 1998 год. Утро, платформа #10, за несколько минут до отъезда в интернат им. Святой Терезы:
- Папочка! Ты обещаешь, что будешь писать мне каждый день? - маленькая белокурая девочка обнимала своего отца, а в глазах у нее блестели слезы.
- Конечно, Солнышко, я обязательно буду тебе писать, ты же знаешь. - мужчина улыбнулся своей дочери и поцеловав ее в лоб еще раз сжав в объятьях. Раздался гудок поезда, оповещавший всех собравшихся на платформе, что пора заканчивать прощаться со своими чадами и отправлять их в школу-интернат - Ну все, тебе уже пора.
Девочка спрыгнула с колен отца и, поцеловав в щеку, разжала маленькие кулачки, сжимающие пальто мужчины.
- Я буду скучать, но мы же увидимся на Рождество, правда? Я буду считать дни и в каждом письме рассказывать тебе все-все-все, что произошло со мной, а ты мне, что нового у тебя! - на ее лице расцвела улыбка, за которую отец прозвал Сольвейг "Солнышком". Девочку редко называли ее настоящим именем, только Солнышко. Она действительно была похожа на солнце: большое доброе сердце, детская наивность, ореол из копны белокурых кудрявых волос и не сходящая с ее маленького личика, в виде сердечка, красивая улыбка.
Девочка еще раз обняла своего отца, и они подошли к поезду. Мужчина помог дочери занести чемодан и еще раз попрощавшись, вышел из вагона. Раздался последний гудок и поезд тронулся. Уже отходя от платформы, маленькая белокурая девочка выглянула из окна поезда и помахав отцу крикнула:
- Я люблю тебя папочка!
- Я тебя тоже, родная! - ответил ей мужчина, но его слова заглушил стук колес. Поезд уносил с собой не только любимую дочь, но и всю его жизнь. Сольвейг единственная кто у него остался после смерти жены, но теперь, когда дочери не будет рядом, он остался в полном одиночестве.
Сэмуэль Грей плотнее укутался в свое осеннее пальто и сгорбившись пошел к машине, чтобы отправиться в опустевшее в родовое поместье семьи Грей.
Бе́дфорд, Англия. 1 сентября 1998 год. Вечер. Школа-интернат им. Святой Терезы, за час до праздничного ужина:
Сольвейг и раньше видела этот инетернат, только на фотографиях, конечно, но девочка и представить себе не могла, что это место настолько величественно. Высокие остроконечные башни, казалось достают до небес, а туман покрывает землю, скрывая фундамент здания, что кажется, будто оно не стоит на земле, а парит над воздухом. Все это было настолько необычно и поистине волшебно, что никакой сюжет сказки, рассказанной ей отцом на ночь, не сравнится с этим. Поднимаясь по высоким ступенькам, входя в огромные ворота, маленькая Сольвейг чувствовала себя еще меньше, чем она есть. Маленькое девичье сердце трепетало от восторга, а дух захватило от страха перед неизвестностью. Люди необъятным потоком хлынули в здание. Взрослые, подростки, дети, учителя, ученики... Все смешалось. Раздавались радостные возгласы вновь встретившихся после летних каникул друзей, кто-то знакомился друг с другом, учителя призывали к порядку, пытались угомонить учеников, чтобы они построились в ряды по курсам, но мало кто слушал их сейчас. Новый учебный год, новые знакомства, встречи с друзьями... Сольвейг настолько захватила вся эта картина, что она не заметила, как ее толкнули и она, не успев сориентироваться, налетела на кого-то. То был маленький мальчик. Она видела его ранее в поезде, он тоже был первокурсником.
- Смотри куда идешь, а то убьешь кого-нибудь так! - мальчик злобно посмотрел на нее и толкнул Сольвейг так, что она упала на пол.
- Эй, прости, но зачем же та... - девочка не смогла договорить, так как ее перебил еще один мальчик, оказавшийся рядом.
- Не смей трогать ее! - сказал он, заслоняя от обидчика. Обернувшись к Сольвейг, он подал руку девочке. - Ты не ушиблась?
Обидчик Сольвейг поспешил рететироваться, а она в полном недоумении посмотрела на "спасителя".
- Нет... Эм, спасибо, что заступился... - девочка смущенно улыбнулась и поправила свою юбку.
- Меня всегда учили защищать женщин. - гордо сказал брюнет, пародирую взрослый голос, и вздернул голову.
Девочка засмеялась.
- Меня, кстати, Джаспер зовут.
- А меня Сольвейг. Очень рада с тобой познакомится, я тут совершенно никого не знаю...
- Ничего, теперь ты не одна. И да, я тоже очень рад. - глаза мальчика сверкнули, и он улыбнулся. Он хотел сказать что-то еще, но кто-то из толпы окрикнул его по имени:
- Джаспер!
Смущенно улыбнувшись, Джаспер сказал:
- Прости, но мне надо идти, еще увидимся. Надеюсь, что ты записалась на тот же факультет, что и я. - на этих словах мальчик скрылся в толпе, а маленькая Сольвейг осталась стоять на месте, все еще недоуменно улыбаясь.
Уже через некоторое время, когда замечтитель директора оглашала список первогодок и какие факультеты они выбрали для себя, девочка нашла глазами своего недавнего знакомого и радостно улыбнулась.
Они будут учиться на одном факультете
То-то и была первая влюбленность Сольв.
24 декабря 2006 год:
Канун Рождества. Большинство людей сейчас делают последние покупки новогодних подарков, наряжают елки, готовят праздничный ужин, но в поместье семьи Грей царит темнота. Напряжение настолько плотное, что его будто можно почувствовать, прикоснутся к нему. Оно уже буквально въелось в каждого из обитателей поместья. Дворецкий тенью передвигался по бесконечным коридорам дома: убирая, готовя, принося лекарства...
В северном крыле, на верхнем этаже поместья, в комнате хозяина дома - Сэмуэля Грея было особенно напряженно. Воздух пропах лечебными отварами и болезнью. Некогда жизнерадостный мистер Грей лежал на кровати, укрытый большим пуховым одеялом и время от времени заходился в приступе кашля. Рядом с ним сидела его дочь, Сольвейг. Девушка сжимала исхудавшую от болезни руку отца, а в ее глазах стояли слезы. Ей было страшно. Страшно до ужаса. Она дрожала от холода, губы посинели, но Сэмуэль не почувствовал бы холод ее рук, его тело содрогалось в горячке. Мужчина хотел сказать, как любит свое маленькое Солнышко, но все, что слетало с его губ - тихие хрипы. Его время уже заканчивалось, но он так не хотел мириться с этим. Он мечтал увидеть, как Сольвейг закончит свою учебу, найдет место в жизни, выйдет замуж, родит ему внуков, одним словом - будет счастлива. Но все, что он сейчас дает ей - это боль. Она еще так мала, ей всего лишь четырнадцать лет, а она уже потеряла мать, даже не успев узнать ее, теперь же он умирает на ее глазах.
Тишину поместья нарушили быстрые шаги, и вскоре дверь комнаты распахнулась, и в нее зашел невысокий преклонного возраста мужчина. Джордж Нильсон подошел к Сольвейг, и, обняв ее за плечи, задал один единственный вопрос:
- Как он?
- Врач сказал, что ему не долго осталось. Болезнь поражает жизненно важные органы и никакие лекарства не могут справиться с ней. - голос девушки надломлен. Настолько резкий и тихий, что режет слух.
Джордж и Сольвейг встрепенулись, когда Сэмуэль зашелся в очередном приступе кашля. Он резко вдыхал и выдыхал воздух со свистом.
- Вот, папа, выпей. Тебе станет легче... - Шанталь поднесла к губам отца стакан с водой. Ее слова были настолько абсурдны: тебе станет легче. Господи, ему уже больше не будет легче. Так же как и ей. Когда умерла мама, она даже не знала ее, но отец был для нее всем. Опора, поддержка. Только он дарил ей любовь. Больше не было никого, кто любил ее столь сильно, и не было никого, кого бы она также благоговейно любила, уважала и принимала со всеми недостатками. Сэмуэль был для нее больше, чем отцом. Он был для нее другом. Сольвейг рассказывала Сэмуэлю все, абсолютно все. О своей первой любви, о первой потери, о своих страхах, радостях. Они делились всем друг с другом. Сейчас умирал не просто ее родитель, а часть девичьей души. Теперь Сольвейг не сможет восстановиться, быть прежней. Теперь она навряд ли сможет быть "Солнышком" вновь.
- Джордж... - хриплым голосом произнес умирающий - Ты помнишь о чем мы говорили в прошлом году? - последние слова были заглушены еще одним кашлем. - Т-ты...обещал, что позаботишься о Сольви. Не бросай ее, пожалуйста.
- Ты же знаешь, Сэм, я никогда не оставлю Сольвейг, она мне как дочь. - Джордж взял сухую руку друга и сжал ее. Сэмуэль кивнул и Нильсон отошел от кровати умирающего. - Я оставлю вас.
Когда за мужчиной закрылась дверь, Сольвейг опустилась на колени возле кровати отца и прислонилась к горячей руке мужчины.
- Не умирай, папочка, пожалуйста, прошу... Не оставляй меня... - девушка больше не смогла сдерживать слез и смотря на постепенно все более и более бледнеющее лицо отца заплакала навзрыд.
- Тшш, Солнышко. Ты же знаешь, как я люблю тебя. Все будет хорошо...
- Нет, без тебя уже не буд...
Сэмуэль собрался с последними, уже покидающими его тело силами прервал свою дочь.
- Нет. Обещай мне, что ты будешь жить дальше, не оборачиваться назад. Станешь достойной женщиной, найдешь свое счастье. Ты должна пообещать. - мужчина попытался сказать это строго.
- Но как же... - девушка закусила губу и провела рукой по спутанным белокурым кудрям. - Хорошо, отец. Я обещаю.
- Спасибо, Солнышко.
На его губах расцвело некое подобие улыбки, а глаза закатились и со свистом его тело покинул последний вздох, а рука сжала руку дочери. Мужчина умер счастливым. Сольвейг никогда не сможет нарушить обещание.
Она выживет.
Прошло несколько минут, девушка поднялась с колен. Выйдя за дверь, она подошла к Джорджу Нильсону и сказала:
- Все закончилось.
До самых похорон Сольвейг больше не плакала. Просто не могла, находясь в каком-то непонятном ступоре. С того дня она ненавидит Рождество.
Ненавидит праздник смерти.
12 декабря 2008 год. 12.30 АM.
"Ненавижу дни рождения. Когда-то, кажется, совсем недавно отец присылал конверт с письмом мне. Там он называл меня Солнышком и поздравлял, желая как всегда счастья. Кажется, так же недавно он обнимал меня на платформе, куда привозил нас поезд из интерната на рождественские каникулы. А теперь я ненавижу и Рождество. Его любимый праздник. Он умер, как и хотел. Говорят, что люди, умирающие на Рождество, попадают на небеса. Что ж, ему там самое место. Светлый, добрый, любящий человек. Да, теперь ему намного лучше, наверно."
Девушка читала вновь и вновь написанные пятью минутами ранее ею же эти несколько строк. Была уже глубокая ночь, но сон не шел. Как всегда, в принципе. Уже давно Сольвейг не спала крепким, долгим сном. Не просыпалась отдохнувшей. Теперь же она видела ежедневно исхудавшую девушку с еще более бледной кожей, чем она есть на самом деле. Под глазами залегли тени, а некогда яркие глаза цвета фиалки больше не светились. Просто было не за чем. Не для кого.
Встав с подоконника, девушка окинула взглядом школьную ванную. Часы пробили полночь уже полчаса назад, она должна быть в постели, но вместо этого девушка сидела на холодном мраморе в футболке, размеров на пять больше нужного и хлопковых штанах. Рядом с ней лежал блокнот и карандаш. Как всегда в эту пору она писала и рисовала. Писала много. Какие-то случайные мысли, фразы или же чувства, а иногда и весьма не занимательные на ее взгляд истории, но чаще всего, как сейчас, все это сопровождалось маленькими иллюстрациями и набросками, просто это был способ высказаться.
12 декабря.
Девушке исполнилось шестнадцать. Открыв окно настежь и впустив морозный воздух в душевую, Сольвейг съежилась и достала из-под блокнота пачку сигарет. Да, она курила. Кто бы что не говорил, но это помогало успокоиться. Тогда, после смерти отца, вернувшись после каникул в интернат, она впервые попробовала их. Не жалела. Джордж Нильсон, друг ее покойного отца, нынешний опекун Сольвейг знал про эту ее вредную привычку, поначалу пытаясь бороться, но вскоре бросив эту затею. Если Сольвейг так легче, то пусть. Ему самому немного осталось прожить на этом свете, и он хотел, чтобы девушка не была зла на него. Это не правильно, да, но все же.
Закурив, девушка вдохнула морозный воздух, смешанный с никотином. Сейчас, продумывая прошедшие дни, девушка не знала, как ей быть. Джаспер Уиллсон, парень, которого она любила с самого первого дня в интернате, мальчишка, который защитил ее от хамского поведения одного из отпрысков другого факультета, впервые за несколько недель заговорил с ней. Да, это было всего лишь обычное дело. Попросил он у Сольвейг конспект по истории, ну и что? Но для девушки это было многое. Господи, она чувствовала себя сейчас каким-то неуравновешенным, гормонально-неустойчивым подростком. "О да, ты вообще-то именно такая и есть" - усмехнувшись, подумала Сольвейг.
Но все-таки. Теперь она часто ловила взгляды Джаспера на себе, что было странно, ведь всей школе известно, что Джаспер Уиллсон терпеть не может Сольвейг Грей.
Все ясно. Теперь она сходит с ума. Те, немногие ночи, когда ей все же удается забыться сном без кошмаров, ей сниться Джаспер.
"Шизофреничка крайней стадии"
Что ж, пускай и так, но она рада этому сумасшествию, если ей кажется, что, такой как она, заинтересовался Уиллсон. Пусть будет так.
Ноябрь, 11-тый класс:
"Это конец. Необъяснимо. Непередаваемо."
Что только что произошло? Ее единственная подруга только что целовалось с человеком, которого Сольвейг любит всю жизнь. "А ведь тварь знала об этом"
Резко сев на свою кровать, девушка закрыла лицо руками. А ведь она только что начала восстанавливаться после смерти отца. Только что смирилась с тем, что скоро Джордж тоже покинет ее. Это уже было до жути банально: все, кто ей дороги либо умирают, либо предают ее. Сольвейг уже так устала бороться за место в этом мире. О Господи, она что, слишком много просит? Картина, когда подруга сидит на его коленях, въелась в мысли и обжигала сильнее огненного пламени. Теперь все становиться на свои места. Смешки у нее за спиной, двусмысленные намеки некоторых сокурсниц и издевки со стороны других факультетских девок ясны ей. Все, что рассказывала Сольвейг подруге, докладывалось в срочном порядке остальным. Как она могла оправдывать ее? Она же видела, как та усмехается и совершенно неправдоподобно кивает в ответ на те редкие случаи, когда Сольвейг раскрывалась перед ней, но из тех нечастых случаев можно было сложить ясную картину. Сольвейг тащиться по Джасперу Уиллсону. Сольвейг сирота. Сольвейг сходит с ума.
"Приличных слов не приходит на ум"
Сейчас ей больше всего не хватает отца. Девушка точно знает, чтобы он сказал на все это:
- Эй, Солнышко, не унывай. Кто они такие, чтобы портить тебе жизнь? Вздерни нос и повернись к ним спиной. Никто не смеет оскорблять и обижать мою девочку. Ты должна бороться за себя, за свою честь и любовь. Только того, кто умеет бороться, можно назвать настоящим человеком. - он бы улыбнулся и потрепал ее по светлым кудрям, а затем предложил бы устроить пикник на лужайке возле поместья, где они любили поводить свой досуг.
Сольвейг давно уже не плакала, и сейчас только несколько влажных капель скатилось по бледной щеке.
Она добьется всего. Добьется того, что никто больше не будет мешать ей жить.
Встав с кровати и надев школьный жилет, девушка отправилась на занятия. Никто больше не сломит ее. Для Сольвейг начинается еще одна жизнь: без любви к Джасперу Уиллсону, без лживых подруг и предательств. На этот раз она сделает все, чтобы попытка увенчалась успехом.
К тому времени, когда опекун Сольвейг умер, девушка только-только окончила школу. Разом собрав вещи и оставив все дела отца на семейных адвокатов, девушка с небольшим рюкзаком и аттестатом о полноценном среднем образовании, села на ближайший самолет и улетела в Сан-Франциско. Она уже давно присмотрела Голден Гейт университет для поступления. Выбрав факультет живописи и изобразительных искусств и с отличием поступив на стипендиат, благо оценки позволяли это, Сольвейг начал новую жизнь.
Дополнительно о персонаже:
- курит;
- пишет. много пишет. записывает большинство своих мыслей из которых частенько складывает бесчисленное количество рассказов и неоконченных историй;
- много читает. обожает английскую классику;
- после смерти отца мало спит, от чего ее кожа стала еще более бледной;
7) Ориентация
Гетеро;
8) Опыт на ролевых играх
4 года;
9) Связь с вами
ICQ: 632709522
Skype: emmyvell
10) Ваша посещаемость
ежедневно;
11) Ключ
(а как нам еще проверить, читали ли вы правила?)
12) Летопись
Отредактировано Solveig Grey (2011-12-05 23:18:04)
