1) Имя и Фамилия
Юн Ханна | Yoon Hannah
Имя, данное при рождении: Юн Хан На (Yoon Han Na), в 17 лет своевольно дописала последнюю «h» в конце имени, превратив его в американское. Так до сих пор и значится во всех документах; подписывает картины как hannah, иногда с иероглифами.
Прозвища: Аллигатор (за привычку широко открывать рот при смехе), Халк (за силу).
) Возраст
30 мая 1992 года; 20 лет.
3) Специальность, курс и форма обучения
Факультет живописи; III курс; стипендиат.
4) Внешность
Ханна, может быть, высокая для азиатки, но ее рост для Америки считается средним – чуть меньше 170 см. Очень худая и даже со своей любовью к еде едва набирает вес; возможно, отчасти потому, что много двигается. Маленькая грудь, но довольно широкие бедра, что, если иначе взглянуть на проблему, подчеркивает талию. Довольно спортивная, что не очень видно и сильно удивляет, когда Ханна берет тяжелый старый деревянный мольберт и без видимых усилий несет (а даже не тащит) его в другой конец студии.
Волосы осветляет до русого. Как правило, они у нее чуть ниже плеч, немного завитые. Не хитрит с прическами.
Одевается просто, но со вкусом. Впрочем, внимания своему внешнему виду уделяет не очень много, особенно моде. Покупает прежде всего то, что нравится, а ей нравится простота фасона, приятный цвет и удобство. Любит мужские рубашки и футболки. Комплексами по поводу внешности почти не страдает, так что ограничений для себя не делает. При необходимости или желании может одеться и женственно (правда, для этого женственную одежду придется прежде всего приобрести). По университету иногда разгуливает, к веселью студентов и ужасу преподавателей, в джинсовой рубахе, заляпанной краской, которую надевает при работе, чтобы не пачкать одежду, и просто забывает снимать, выходя из студии.
5) Характер персонажа
Можно было бы назвать Ханну неординарной личностью, но, по правде говоря, ординарных людей не бывает. Каждый в чем-то оригинален. Хотя, вы будете немного разочарованы, если увидите, что за словами «подающая надежды художница», за яркими и немного абстрактными картинами стоит всего лишь обычная симпатичная азиатка в футболке и джинсах, с осветленными до русого цвета волосами и с огромной («аллигаторсткой», как ее прозвали друзья) не сходящей с лица улыбкой. Ханна кажется слишком оптимистичной – она смеется не переставая; слишком доверчивой – она может рассказать что-то сокровенное даже человеку, с которым познакомилась вчера. Впрочем, и достаточно пугающей – особенно когда вы находите в своей тарелке резинового отвратительного таракана и только спустя несколько мгновений, прекратив истошно кричать, обнаруживаете коварное беззлобное веселье в уголках ее глаз. Ханна – это в буквальном смысле человек-оркестр, где каждый инструмент ее индивидуальности играет одновременно с остальными, привнося оживленность в вашу, прежде всего, жизнь. Потому что для нее реальная жизнь – лишь одна сторона существования, другую же составляет ее собственный мир, содержащий в себе все накопленное ею за девятнадцать лет жизни. Потому в своих мыслях Ханна может потеряться, как потерялась Алиса в собственном сне.
Она, безусловно, добра и отзывчива. Ханна спешит на помощь, подобно Чипу и Дейлу, благо ее энергии хватит на всех. Когда Ханна снаружи, она будет буквально везде одновременно. Ей удастся поболтать со всеми присутствующими, выслушать чужие проблемы, рассказать о своих, дать конспект по одному предмету и взять по другому и тому подобное. У Ханны много друзей; все люди мира ей друзья, судя по сияющей улыбке.
С другой стороны, эта девушка, конечно, не так проста. Она много хитрит, обходя опасные разговоры и одерживая верх в подтекстных противостояниях. Некоторые считают ее лицемеркой, удивляясь ее порой достаточно жестоким шуткам и розыгрышам. Она и есть лицемерка; зачем сеять раздор между подругами, донося одной, что другая про нее плохо сказала? Или создавать себе лишние беспокойства, говоря человеку, как он ей не нравится? Зато ее не будет мучить совесть, если она жестоко пошутит над кем-то, кто ей не нравится. Часто ее подколки бьют по больному или просто лишены деликатности. При этом на такие же нападки с чьей-то стороны она реагирует смехом или ответной фразой; оскорблением Ханну не смутить. Только тема матери может ее задеть и разозлить; тогда девушка может накричать, оскорбить еще больше или просто заплакать; все три действия крайне ей несвойственные.
Кроме того, Ханна любит флиртовать. В Корее она пользовалась успехом у парней, и не желает сдавать позиции и здесь; простота общения в сочетании с игривостью легко очаровывают, особенно, если Ханна взялась за дело серьезно. Но зачастую ее флирт ничего не значит, истинные симпатии Ханна, как и любая девушка, раскрывает не так легко; кому же хочется разбить свое сердце раньше времени! Но, тем не менее, она уверена в себе и не стесняется заигрывать со всеми подряд, вне зависимости от того, имеет ли она виды на этого человека или нет. Разве что обходит стороной чужих парней - пока они ей не понравятся, разумеется. В принципе не видит ничего зазорного в том, чтобы кого-то отбить, хотя ситуация зависит от будущей пострадавшей. В отношениях с ней довольно легко, они наполовину дружеские, но Ханна, несмотря на свою прямоту, находит говорить о своей обиде человеку, который эту обиду причинил, достаточно неудобным, и потому молчит и разве что пытается неумелыми намеками, иногда слишком прозрачными, иногда бьющими в лоб, обратить внимание на свои задетые чувства. Поэтому она довольно скоро разочаровывается в человеке. Особенно ее обижает пренебрежение – возможно, здесь виноваты комплексы, оставленные мамой и детством; Ханне очень хочется, чтобы кто-нибудь посвятил ей себя. Она не собственница, или, вернее, убеждает себя в том, что не является собственницей; но кому не хочется иметь лучшую подругу, которая кинет все и примчится по одному ее зову, или любящего парня, который купит ей мороженое, или, еще лучше, тюбик умбры в три часа ночи? Для таких людей Ханна и сама сделает все и пожертвует всем. Для остальных же она всегда знает пределы в своей жертвенности. Вообще, Ханна любит, чтобы за ней ухаживали, хотя сама помощи просить не станет – просто не привыкла.
Ханна терпеть не может одиночества, оно давит на нее, напоминая то гнетущее чувство, когда мама без задней мысли и без нормального прощания затолкала ее в комнату с недовольными словами укоризны и исчезла навсегда. Ханна переносит одиночество только в единственной форме – когда творит. И то, тогда девушка просто не замечает, одна она или нет. Она в буквальном смысле уходит в себя, где может разговаривать с самой собой, с образами, или, прикрыв глаза, играть цветами, внезапно находя необычные решения для будущих замыслов. Разница между пишущей Ханной и «жизненной» Ханной настолько сильна, что даже пугает – ее глаза буквально протыкают взглядом бумагу или холст перед ней, брови грозно сведены на переносице, а рот приоткрыт. Кисть похожа на оружие – девушка сильно сжимает ее в руке и резко водит ею по полотну, или же наоборот, она медленно, неотрывно водит маленькой кисточкой, выводя какой-то узор. Ее мазки всегда вдумчивы.
В общем, в моменты творческого процесса отпадает всякое делание к ней подходить.
Совершенно спокойно относится к бездарным художникам вне зависимости от того, ее ли это однокурсники или это самый популярный художник Америки. Во-первых, действительно бездарных у нее на факультете нет, на вкус и цвет товарища нет, и вообще, время покажет.
Кстати, Ханне ближе западная культура, чем родная. Она уже тогда не признавала четкого разделения людей на какие ни было группы, никогда не использовала «оппа» или «онни», считая их искусственными и в какой-то мере унизительными, не позволяла помыкать собой из-за своего возраста. Зато «эгё» дается ей очень хорошо – вообще-то она в открытую пользуется им, благо что такого разделения между «милым» поведением и обычным поведением американцы не делают, и поэтому они еще могут решить, что все ее рожицы и жесты естественны и вовсе не отрепетированы и не отшлифованы.
Ханна любит острую еду и умеет готовить – к несчастью для остальных. Потому что то, что она готовит для себя, буквально пылает во рту. Еще она очень любит чай и умеет его заваривать. Не курит, но пьет – вообще-то очень важно держать Ханну подальше от алкоголя, потому что она не знает меры.
Не особенно восприимчива к другим искусствам, кроме изобразительных и литературы. Ее может очаровать скульптура, она может почти заплакать перед картиной, но трогательный фильм не выдавит ни слезинки, хотя настроение значительно подпортит. Другое дело – литература; Ханна уходит в книгу так же сильно, как и уходит в себя, хранит любимые литературные образы в сердце и может после прочтения хорошей книги еще час таращиться в стену невидимым взглядом, переваривая то, что только что усвоила.
Очень внимательна к критике, любит ее, благодарна за нее. Впрочем, она должна быть достаточно обоснована. Как и все художники, настороженно относится к искусствоведам, но считает их очень интересными людьми, чье мнение всегда интересно послушать. К тому же, они замечательно пишут. Словами.
Во многом интерес к критике обусловлен ее важной чертой - амбициозностью. Она частично ассимилировалась с комплексом недостатка внимания и желания заслужить похвалу, но все-таки Ханна стремиться добиться многого не только из-за детских проблем. Она ставит себе цели и делает все, чтобы их добиться. И цели ее отнюдь не простые.
Самый большой ее страх – это, пожалуй, слепота, которая означает сразу и одиночество, и потерю смысла ее жизни. Поэтому Ханна неукоснительно следит за глазами, стараясь делать зарядки и не перенапрягать их, если это не касается рисования. Кроме того, она, разумеется, очень боится за свою семью, по которой очень скучает, и знает, что не простит себе, если в ее отсутствие с ними что-то случится. Боится также повредить лицо – считает его красивым и милым и логично опасается, что все ее очарование заключается именно в нем.
Короче говоря, Ханна – это один из самых «нормальных» и открытых людей со всего факультета искусств. У нее, конечно, свои тараканы в голове, но не каждый сможет их увидеть – она не впадает в задумчивость просто так и в компании целиком посвящает себя людям. Этой своей «адекватностью» даже гордится.
6) Жизненный путь
Юн Ханна – тогда еще Юн Хан На – родилась в Корее, в Сеуле, в небольшой, но очень дружной семье. Ее отец, Юн Гён Хо, сын переехавших в Америку корейцев, имел свое небольшое дело, а мать, чье имя история умалчивает, работала в офисе. Ханна запомнила ее как довольно неприветливую и властную женщину, которая, тем не менее, по выходным часто становилась самой настоящей мамой. Тем больнее было для девочки, когда спустя два года после рождения второго ребенка она оставила семью, сбежав посреди ночи и оставив после себя лишь записку. Ханне тогда было семь лет; в ту злополучную ночь она поднялась, чтобы попить воды, и в итоге чуть было не сорвала мамин уход. Женщина, впрочем, не дала сбить себя с избранного пути, хладнокровно затолкала начинающую хныкать Ханну в ее комнату и ушла. С тех пор Ханна никогда о ней ничего не слышала. Такие раны не заживают, и тема матери до сих пор одна из самых больных для девушки.
Тем не менее, энергии и оптимизма ее отца хватило на то, чтобы поставить семью обратно на ноги. Он умудрялся успевать в магазине и воспитывать двухлетнего Хан Мина, благо в последнем ему неизменно помогала Ханна. Она стала надежной опорой для отца, унаследовав его жизнерадостность. С самого детства Ханна проявляла чудеса активности – она бегала, лазила по деревьям, а в следующее мгновение решала математическую задачку и снова уносилась играть со сверстниками. В то же время девочка отличалась впечатлительностью и любознательностью: Ханна могла целый час рассматривать микросхемки и мелкие детальки из ассортимента папиного магазина, или просто глазеть на самые простые вещи, разбирая их в голове на самые мелкие элементы, с жадностью поглощая удивительный окружающий мир.
Свою первую картину Ханна написала в четыре года пальцами на обоях. Конечно, шедевром эту композицию из антропоморфных разводов назвать было нельзя, поэтому от мамы девочке сильно досталось. Но несмотря на опасность наказания, она рисовала с тех пор буквально везде: на бумаге, стенах, мебели, одноклассниках и самой себе. Поэтому учительница настоятельно рекомендовала отправить ее в кружок рисования.
Не считая подобных проделок и общей неугомонности, Ханна была на редкость приятным ребенком. Она шутила, но не хамила, она смеялась на уроках, но получала хорошие оценки. Отчасти это был комплекс, выработанный придирками матери, отчасти – желание порадовать папу, отчасти – стремление подавать пример младшему брату. Конечно, с возрастом за хорошие оценки приходилось сражаться, потому что математическая формула не всегда желала наполняться иным смыслом, кроме как графического изображения причудливой знаковой орнаментальности, да и на химии Ханна частенько расставляла валентность наугад. В истории ее, конечно, больше интересовали личности, интересные истории и быт, чем войны и реформы, зато по английскому ее натаскивал сам отец, который долгое время прожил в Америке, где до сих пор жили (и живут) его родители.
Со временем Ханна все больше превращалась в папину дочку. Она разбиралась в технике, была очень сильной, любила спорт, носила безразмерные неженственные вещи и могла починить свалившуюся полку. Поэтому девушка превосходно чувствовала себя в компании парней, которым нравилось, что симпатичная Ханна не манерничает, не задирает нос и вообще не делает жизнь сложнее, чем она есть. Кроме того, Ханна была чемпионом розыгрышей! Но и девушки тоже не относились к ней плохо – она была милой, общительной, симпатичной (для девушек, как ни странно, это не менее важно, чем для парней), не зазнавалась от своего общения с противоположным полом и всегда готова была прийти на помощь. Таким образом, очень скоро Ханна стала одной из самых популярных девушек в школе. Так сказать, номером один среди тех, с кем все хотят дружить.
В старшей школе все несколько усложнилось, и незаметно даже для себя Ханна обнаружила в себе хитрость и приспосабливаемость, достойную лисы. Несмотря на то, что девушка по-прежнему не отличалась женственностью во внешнем виде – это касается как стиля, так и фигуры – она все же удержала свою позицию мисс популярность благодаря уверенности в себе. Ханна по-прежнему гоняла в футбол, но общалась со своими товарищами уже более игриво, нередко переходя на откровенный флирт, который, как правило, ничего не значил. К тому же, женственность компенсировалась изяществом, милым личиком и загадочной личностью. Девушка избегала сплетен и никогда не злословила, но поддерживала равные дружественно-приятельские отношения со всеми, кто был с ней знаком. Вот только настоящих лучших друзей у нее не было, но и не сказать, чтобы Ханна в них нуждалась, потому что она уже наполовину была в другом мире. В мире своего воображения.
Любые события, происходящие «снаружи», так или иначе, отдавались в ее работах. Все происходящее у нее в мыслях или душе проходило через мясорубку зрительных образов и воплощалось на бумаге. Конечно, у Ханны были друзья, которым она могла многое рассказать – она всегда была очень открытым человеком – но рассказывать, по сути, было нечего, ведь эмоции внешнего мира трогали ее не более, чем эмоции мира внутреннего. А там уживались вместе цветовые впечатления, воспоминания прошлого, образы из истории и литературы; и все это воплощалось в ярких картинах, которые уже приобретали свой собственный стиль и зачатки трогающей душу выразительности.
По правде говоря, в старшей школе Ханна посвящала большинство своего времени именно искусству. Она посещала художественную школу, изучая азиатское и западное искусство, занимаясь академическим рисунком, композицией, живописью преимущественно в западном стиле. Ханна уже тогда начала вырабатывать свой собственный стиль, который заключался в преобладании цветового пятна в ущерб линии, превосходства живописи над рисунком, в лепке формы цветом. Впрочем, в век постмодернизма ничего не мешало Ханне обращаться за вдохновением и своего рода подражательством и к средневековым миниатюрам, и к импрессионистам (чьи достижения Ханна считала наиболее значимыми), и вообще к кому угодно. Кстати, Ханна как тогда, так и сейчас, пишет в основном яркие и достаточно яркие картины, не лишенные, впрочем, и чувства горькости или ностальгии, вопреки современному искусству, которое часто делает упор на внешнее впечатление, на шоу, иными словами, на страх и отвращение. Настоящая мрачность может касаться только темы матери, но и эта мрачность не внешняя, она глубоко внутренняя.
В общем, уже к 17 годам Ханна стала одной из самых перспективных учениц своей художественной школы, что только подтвердилось ее победами на нескольких конкурсах, один из которых даже был международным. Именно тогда отец предложил Ханне учиться заграницей, поближе к оригиналам шедевров, под боком у прямых наследников прошлого.
Ханна поступила в Golden Gate University, пусть и город, в котором сие учебное заведение находится, очень далек от дедушки и бабушки. Впрочем, с ними она вообще почти никогда не общалась. Тогда девушка поступила, как контрактник, пройдя довольно сильный конкурс, который усложнялся тем, что она не являлась американкой. Но, преодолев все преграды, восемнадцатилетняя Ханна отправилась покорять второй по величине континент. Можно сказать, что девушка поддалась на простой вариант, но впоследствии ни капли об этом не пожалела, оказавшись в замечательной компании и с головой окунувшись в студенческую жизнь и утонув во вдохновении, которое она с собой принесла. К большой радости Ханны, преподаватели здесь дают волю самовыражения, не давая ей, тем не менее, заплыть в, что называется, «искусство ради искусства». Первый год прошел очень успешно – она стала одной из лучших в своем классе, ее работы регулярно забирались в Университетский Фонд для будущих поколений, и все это при том, что успевала подрабатывать в официанткой в кафе «Coffee Shop». Но, в конце концов, предметы наконец-таки стали профильными, а прилагать максимум усилий девушка научилась еще в школе. Вот только поначалу пришлось сильно налечь на английский, но, к счастью, в искусстве не так много специфической лексики, и сейчас Ханна говорит на английском, как на родном. Зато университет, видимо, посчитал, что умение выматываться на обычной работе и при этом творить достойно похвалы, и наградил ее стипендией, которая почти полностью покрывала стоимость обучения в университете. Так что Ханне жить стало гораздо проще, разве что надо за собой это звание сохранить. Но, кстати, в кафе она осталась работать и дальше, чтобы папа не присылал ей много денег; Ханна не хочет обременять любимую семью. К тому же, работа – это интересно! А от жизни надо брать все, пока она что-то тебе может дать.
Сейчас Ханна на третьем курсе, по-прежнему стипендиат и по-прежнему официант. Ни в какие братства не вступала, потому что не хотела ограничивать собственную свободу; впрочем, от творцов, как в шутку прозвали называют студентов факультета изобразительного искусства остальные, не ждут чего-то обычного, что часто избавляет Ханну от ответственности за некоторые из ее решений.
- Ханна не может избавиться от ненависти к работе на пленэре, потому что во время ее занятий в Корее каждый день человек десять подходили к милашке-школьнице, задавали ей глупые вопросы и всячески отвлекали. Такое же до сих пор происходит и в Америке. Ханна ездит на пленэр только с группой, чтобы им никто не мешал, а также задумывается об изобретении переносного заборчика. Но даже с ним, девушка не очень хорошо переносит сильную жару и боится обгореть на солнце;
- рисует в основном маслом и иногда акрилом. Не очень любит акварель из-за техники и бледности цвета;
- в ее картинах преобладают антропоморфные мотивы. Что не мешает ей, конечно, писать цветы – Ханна обожает писать цветы;
- любит писать портреты и хочет уделить этому больше времени. У нее есть портреты отца, брата, нескольких друзей. Пишет в основном тех, кого знает, а не тех, кто отличился внешностью;
- разнообразие жанров иногда ставит в тупик: при очевидном преобладании бытовой картины, портрета и чего-то между впечатлением и воображением, ничто не может помешать ей взяться за академическую историческую картину на сюжет из средневекового сказания. Правда, ничто.
- история искусства: Ханна разбирается и интересуется в направлениях, в истории, и вообще любит лекции по истории искусств и исследовательские книги;
- литература: Ханна довольно много читает и много размышляет над прочитанным;
- актерская игра: ее игре сложно до талантливой, но задатки актрисы у Ханны определенно есть, по крайней мере, в розыгрышах ее никто не переплюнет;
- скульптура: помимо обязательных занятий в прошлом, она какое-то время увлекалась резьбой по дереву, хобби ее отца; в общем-то, она до сих пор может вырезать из дерева какие-то небольшие фигурки, напоминающие народное прикладное творчество;
- спорт: Ханна по-прежнему любит носиться с мячом, и не важно, будь это баскетбол, бейсбол или европейский футбол;
- на очень элементарном уровне может связать предложения на японском и китайском, причем на японском явно с большим успехом, так как папа говорит на этом языке;
- неплохо готовит, но в силу пристрастия к острым блюдам постоянно не рассчитывает количество специй и сжигает полость рта всех, кто пробует ее готовку;
- музыка: Ханна НЕ УМЕЕТ петь. Совершенно. И, по правде говоря, вкусы в музыке у нее не особенно изысканные.
7) Ориентация
Гетеро. Ханна, безусловно, способна оценить красоту женского лица и тела, у нее есть даже собственный каноны красоты, но… Это просто ни с чем не сравнимое чувство, когда от тела какого-нибудь Давида во плоти кидает в жар, а щеки покрываются румянцем девичьего смущения. У Ханны, впрочем, нет определенного типа – с милашками всегда было безопасней флиртовать, но любовь, как известно, слепа.
8) Опыт на ролевых играхИграла год, потом сделала перерыв на год, потому что ролки сдохли, и сейчас еще полгода. Средний, хе-хе-хе.
9) Связь с вами
(игрокам в личку по первому требованию)
10) Ваша посещаемость
В идеале – каждый день, суровая правда – раз в два-три дня как минимум, в зависимости от активности жизни форума.
11) Ключ
12) Летопись
Отредактировано Yoon Hannah (2013-01-31 13:54:58)
