Я решил начать с самого сложного. Настолько, что руки начинают дрожать, а сердце своими мощными сбитыми ударами отдаваться в пятки. Я не был готов, потому тянул, тянул вот уже несколько недель и никак не мог найти в себе силы уверенно подойти, взять её за руку и увести ото всех, чтобы сказать всего несколько очень важных, так хорошо описывающих меня и мое состояние, слов: Прости. Люблю. Мне плохо. А может мне и не нужно было уединение с ней, может нужно было встать на стремянку в огромном, до предела заполненном людьми, коридоре, забраться по выше и кричать как можно громче. Не выход.
Я уже все давно решил для себя, вот только эта ужасная тлеющая где-то в глубине души лучинка надежды никак не хотела давать мне покоя. Зачем она сказала, что любит меня? Пыталась так вот мозг на место поставить? Сделать больно? Или правда говорила серьезно, во что я, собственно, верить категорически отказывался. Не привык я воспринимать нас как-то иначе... Не привык видеть в себе человека, близкого к ней настолько, насколько близок быть хотел. И это все было слишком сложно для меня. Мне гораздо проще свыкнуться с мыслью, что я буду любить её как главную музу своей жизни. Пройдет время и я женюсь на какой-нибудь до жути избалованной девочке из богатой семьи только потому, что так захотят наши родители или ходить холостяком с моим социальном статусом будет уже неприлично. В общем-то я уже свыкся с той жизнью, которая предлагала мне судьба. Опустил руки и признал свое поражение в нашей с отцом войне. Думаю, я вернусь к прошлой жизни, вновь стану «тем милым пареньком из музыкальной группы» имени которого не запоминают, внешность которого не привлекает. Так проще. Смириться, плыть по течению. Это не мой путь, но стоит попробовать.
Я не знаю куда именно шел, не помню где задержался, но ноги в который раз привели меня сюда, заставляя медленно остановиться где-то на середине пути. И вновь вижу пустой коридор. И вновь никого нет. И вновь её силуэт. А я лишь опускаю взгляд, вместе с головой. Мне стыдно, я ощущаю себя настолько никчемно, как не чувствовал, наверное, никогда. В такие моменты теряешь всякое самоуважение и начинаешь активно покрывать себя многоэтажным матом. Не жалеешь, знаешь, что заслужил.
Я выглядел не просто плохо, я выглядел ужасно. Кофе перестало мне помогать еще два месяца назад, а энергетикам организм решил устроить забастовку с митингами, транспарантами и всем полагающимся, как, в прочем, и любой еде, время от времени вскользь посещающей мой желудок. За неделю я скинул шесть с половиной фунтов и, думаю, это не придел. Может сумасшедшая Гага была права на счет алкогольной диеты? Хотя и на спиртное у меня уже выработался иммунитет. Я перестал пьянеть так быстро, как это было раньше и вскоре алкоголь совсем потерял для меня смысл. Он перестал помогать мне, а что самое главное моему душевному состоянию. Я продолжал мучатся и единственным спасением оставался никотин, употребление которого, как и других веществ, вызывающих привыкание, я осуждал на протяжение долгого времени своего знакомства с Теодором — нашим фанатиком этой самой сигаретной зависимости. Впрочем, проблемы моего внешнего вида заключались вовсе не в новых странных пристрастиях, которые при упоминании моего имени ну совсем не ассоциировались со мной. Дело было в моем общем внешнем виде. Я долгое время не понимал, почему люди носят солнцезащитные очки в помещении, где они в принципе были не нужны, пока сам не столкнулся с этой проблемой. Знаете, когда ты три дня и три ночи подряд не размениваешься на такие ненужные вещи как сон и отдых в тишине, по неволе привыкаешь к какому-то аксессуару на переносице. Да, синяки под моими глазами приобрели настолько масштабный характер, что спрятать их под тенью от капюшона уже не удавалось. Почему я продолжал появляться в универе, а не хотел отоспаться дома? Да просто потому что тут меня держала музыка и ребята, которые нуждались во мне. И я знал это. Не такой уж я и эгоист, видимо. Группа — была моим последним смыслом существовать и появляться в Голден Гейте. А еще Она... Я мог случайно видеть Джо несколько раз в день по несколько секунд в кафетерии и коридоре. Я пытался убедить себя, что с ней все нормально. И убедил. Видел её с друзьями, улыбающуюся и чему-то радующуюся, значит все нормально. Не могу сказать, что это приносило мне какие-то однозначные эмоции, но я продолжал наблюдать за ней. Просто, когда тебе становится хуже и ты уже не видишь смысла дальше продолжать что-то кому-то доказывать, ты ищешь только больше поводов сделать себе больно, чтобы мысленно согласиться с тем что все катится в никуда. Что самое интересное, сил на то, чтобы остановить эту «горку» у тебя уже нет и ты начинаешь получать удовольствие от своего приключения. Смешанные чувства. Непонятно, то ли ты сейчас скатишься и пойдешь домой равнинами, то ли решишь подняться по высокой лестнице, вновь вверх, чтобы остановиться там, на вершине, и опять смотреть вниз, думая «Может стоит прокатиться еще раз? Кажется, мне понравилось»...
А я решаюсь, подхожу ближе к её задумчивому образу с плеером в руках. Не спешу оповестить блондинку о своем появлении. Не кидаю сумки, не топаю и даже не называю её по имени. Мы вновь не виделись около месяца и я даже боюсь произносить несколько таких приятных для меня звуков «Джо». Отвык.
Я чувствую себя хуже, когда, оставив рюкзак еще за несколько шагов до Эллиот, обессиленно сползаю по стене, усаживаю задницу рядом и откидываю голову к стене. Неприятное опустошение, зато я готов поговорить с ней. И я отчего-то уверен: Она будет слушать меня просто потому что я ей дорог, наверное... Я надеюсь, что это еще так.
-Прости. - Не жду ответа, просто произношу это в воздух. Мне крайне важно было высказаться сейчас. Просто послушай меня, ты ведь знаешь, что я не дам тебе уйти. Нет, не так. Ты не уйдешь, ты всегда внимательно слушала меня, что бы не произошло. Вот только вместо того, чтобы продолжить, я лишь молча поворачиваю в сторону девушки голову. Хочу лишний раз понаблюдать за ней, её мимикой, жестами, возможно даже взглядом. Свой я не покажу. Ни за что. Там не на что смотреть. Впадины синяков, потускневшие голубые глаза, превратившиеся уже в серые и безжизненные, разбитая после очередного приключения губа - это точно было не самой лучшей картиной. И я вновь чувствую себя жалким, а потому возвращаю голову в прежнее положение. -Я блядский кретин, ты права, - говорю я за свою подругу и глубоко выдыхаю, - если хочешь испинать меня или ударить чем-нибудь потяжелее — валяй, думаю, я этого заслуживаю, даже сопротивляться не буду, обещаю. - Чуть поджимаю губы и хочу улыбнуться, но понимаю, что это не уместно сейчас. Я так же считаю неуместным свой голос, который каждую секунду нарушал эту офигенную тишину. По ней так скучали мои уши. Но удовольствие сейчас — пустой звон. Чуть кашляю, чтобы голос звучал увереннее и продолжаю:
-Я на самом деле не жду, что ты простишь меня, просто... - Усмехаюсь собственной беспомощности и тому, что впервые не могу признать своего косяка. - Ну, знаешь... Мне важно, чтобы ты это слышала. То, каким мудаком я себя чувствую... И... Я рад, что у тебя все хорошо, - повторно поджимаю губы: должен это сказать. - Кажется, тот парень классный. - Улыбаюсь дружелюбнее, не позволяя заметить ей с каким трудом мне это дается. Конечно, я видел её с ним и если бы это было один раз я бы просто списал все на случайности, мало ли что бывает. Но пару дней назад он забирал её, теперь подвозит. Тут точно дело не чисто и у меня вновь противно сводит в животе от того, что она с кем-то, но не со мной. Да-да, меня как хомяка разрывает от ревности, но ей об этом знать не нужно. Зачем? Именно, я и сам отлично справлюсь со своими «крутыми любовными чувствами». Тоже мне, Ромео двадцать первого века с разбитым сердцем нашелся... Стихоплет хренов. -И вы здорово смотритесь. Он тебе подходит, наверное... - Я вообще-то совсем не разбираюсь в этом: кто кому подходит, а кто кому нет, но раз она так мило ему улыбалась, значит он нравится ей, а мне в её счастье соваться необязательно. Нужно просто остаться сторонним наблюдателем. И вообще, дайте мне еще пару лет: я не увижу её больше... Возможно, никогда, возможно, освобожусь от этого нелепого тяготящего меня чувства и перестану наконец быть этим чертовым зависимым от тебя наркоманом, Эллиот...

Кажется, мне вновь плохо. Ужасно кружится голова и приходится зажмуриться, благо Джо этого не видит. Очки сегодня и в прошлые три дня — моё особое спасение. Как мантия-невидимка у Поттера, но я то круче... Только вот не могу понять от чего во мне это поганое ощущение и почему оно доставляет так много боли. От того ли, что я просто голоден или это со мной делает мягкое падение твоей головы на плечо? Такая теплая, а дыхание легкое. И от тебя всегда приятно пахнет. Я не устаю замечать этого. Люблю твои духи... Может я не лучшим образом разбираюсь в женских запахах, но твой аромат какой-то особый и останется особенным для меня на протяжении долгих лет.
Я все слышу: твой мягкий шепот, ели заметное перебирание губами. В такой тишине трудно что-то пропустить мимо ушей, но дело даже не в этом. Я ведь слежу за тобой, наслаждаюсь. Идеальный нос, губы, профиль — вся  идеальна от ресниц, до кончиков пальцев ног. А ты даже не смотришь на меня. И правильно, я заслужил. Я, на самом деле, много еще что «заслужил» за эти пол года, но твоя ненависть и вполне объяснимое неуважение стали бы особым пиком тупости моего поведения. И у меня нет оправданий, да и я бы и не смог оправдываться перед Джо.
-Сосед? - Усмехаюсь и тут же от легкого удивления вскидываю брови. Никакого подтекста, просто пытаюсь разрядить обстановку. Но...пффф... С каких это пор такие привлекательные соседи начали подвозить её до университета? Ладно, ладно. Пусть это будет совсем не милый сосед... Совсем не милый. Я сделаю на этом акцент, чтобы после лишний раз не загоняться по этому поводу. Хотя куда там, уже поздно. Хотел бы и я иметь в соседях девушку аля Меган Фокс и с таким же самоуверенным выражением лица говорить: «Она совсем не милая... так себе, на любителя. Я просто шкафы её передвинуть позвал» -Угу, - подтверждаю собственный вопрос и таки не выдерживаю. -Значит ты перестала считать пешие утренние прогулки отличным фитнесом и возможностью проснуться? - Ога, думала я не заострю внимание на том, что тебе от квартиры до Голдена всего каких-то пять минут пешком? Я все таки ревную её, а обещал спокойно и смиренно принять факт наших свободных личных жизней. Все таки для меня это не так просто как кажется, но нужно принять это, знаю же почему...
И я уже было расслабился после слов о том, что она скучала. Я тоже, Джо, я тоже. Ты просто не поверишь насколько сильно... Однако я даже сказать тебе этого не успеваю, только собираюсь с мыслями как мою защитную мантию резко сдергивают и я начинаю ощущать себя каким-то тролем-упырем. Квозимодой, не меньше. Зачем? Чувствую себя ужасно не защищено, буквально как черепаха без панциря. Мне неуютно, мне стыдно, мне не по себе. Не смотри на меня, только не сейчас, только не так. Этот взгляд... И мне втройне тяжело, а ведь я должен еще сказать тебе что-то важное. Сейчас же кажется, что я сделал что-то незаконное и вот, мое преступление раскрыли, теперь меня отсчитывают при всех... Нет, осуждение в её глазах, её испуг был куда страшнее мирового неодобрения. А я по-прежнему пытаюсь закрыться, отвернуться, спрятаться. Я даже боюсь повернуться за очками, настолько пристально она изучает меня.
-Прости... - Нелепо вновь бросаю я, не понимая толком за что и извиняюсь. Просто чувствую, что нужно. Так и не решаюсь взглянуть на неё. Я все таки не смогу сегодня посмотреть ей в глаза, мне слишком стыдно. -Я не могу... Не нужно... Отдай их. - Начинаю перебирать я наилучшее словосочетание, но и это выходит коряво. Все у меня выходит коряво, рукожоп, языкожоп, придурок. Я упираюсь локтем в ближнее колено, а о руку уже головой, после того как неловко провожу по волосам от челки до темечка. Пытаюсь скрыть лицо, а в итоге устало прикрываю глаза, понимая, что не нужно было подходить сейчас к ней. Не в таком состоянии. Я планировал этот разговор две недели, но единственное, что делал, это начинал еще больше нервничать и бояться сделать что-то не так, сказать что-то не то. В итоге очередной день заканчивается для меня шумной и суетливой ночью в клубе, где я наконец мог получить такое необходимое мне внимание со стороны. Не помню точно с какого момента я взялся доказывать себе, что толстый бумажник или на крайний случай тонкая карточка равна (=) безграничному вниманию, но формула работала, а я продолжал ей пользоваться и привыкнуть было совсем не трудной задачей.
-От тебя куревом несёт со страшной силой, - Ей не нравится запах сигарет, она говорила мне об этом, не раз. Но сейчас я ничего не смог поделать. Утро выдалось нервным и обед, и вечер... я слишком много выкуриваю в последние дни, нужно завязывать с этим...как-нибудь... С завтрашнего дня. Или лучше со следующей недели. С понедельника, да.
-Прости, - в который раз бросаю я и тут же начинаю копошиться в карманах в поисках жвачки. Нахожу её и закидываю в рот сразу несколько пластинок: надеюсь, так эффективнее. Яблочная, ну а какая еще могла быть? Я с детства их фанатик и ничего не могу с собой поделать. А она совсем новая и потому я не стыжусь вложить её в руку Джо. Я не жадный. Еще на несколько минут задерживаюсь, надеясь, что она коснется моей руки, а затем так же медленно возвращаю часть тела в прежнее положение. -Это просто... Странное утро. - Оправдываюсь, как маленький. Но было ли этому вообще оправдание? Будет ли она отсчитывать меня как маленького ребенка о вреде курения? Не знаю. Я вообще ничего не знаю, даже не помню почему начал делать это и как быстро привык, просто сигареты стали частью меня. И если я не брошу в ближайший месяц сам, придется скупать всякие тупые никотиновые пластыри и жвачки, что так рьяно рекламируют сейчас в телемагазинах, чтобы не потерять остатки подаренных мне природой вокальных данных.
И вот она касается моей щеки, тихо и так аккуратно. Она наверное боится меня или... Скорее всего я просто ей противен. Она не привыкла видеть меня такого, скоро тебе придется совсем отвыкнуть от меня... Но, а пока мне просто приятно и я устало прикрываю глаза. Молчу в ответ и такое впервые. Я просто не знаю как реагировать, не знаю как воспринимать все, что происходило. Я вижу в этом что-то другое, не то что должен. Чувствую в таком примитивном жесте гораздо больше нежности, чем должен чувствовать. Уйти? Наверное, сейчас это будет наилучшим решением и я тут же поднимаюсь, немного пошатываясь и совсем забывая, что должен сказать ей что-то... Что-то невероятно важное, то, что положит нашим привычным отношениям окончательный конец.
-Прости, - какой раз я говорю это? Четвертый в слух и пятитысячный мысленно. Я столько раз готов извиняться перед тобой... Прости меня, за мою навязчивость, прости меня за мои слова, прости за моё дурацкое поведение и за мой противный запах. Прости за ужасный внешний вид — я безумно потрепан. Прости за то, что заставляю нервничать, что так безумно люблю тебя и не могу ничего сделать с собой вот уже пять лет. Не знаю, может стоит походить к наркологу? Кажется это гораздо круче никотиновой зависимости и героиновой ломки. А еще говорят, что признание проблемы — это уже половина пути для её решения и от того, мне приходится набрать воздуха в легкие. Я собирался уйти, уже даже забрал свою сумку, но вместо этого перемялся с ноги на ногу и оказался на противоположной стороне. Да, буду колонной, подопру стену и помогу ей держать потолок — это так оригинально сейчас.
-Я еще должен сказать тебе кое-что... - Произношу это не поднимая взгляда на Джо. Собираюсь с мыслями и пытаюсь понять уверен ли, что хочу сказать это. Уверен. И пара моих серых глаз устремлены в сторону девушки. -Так много произошло за эти пол года... И я слишком изменился. - Вскидываю руку и безжизненно усмехаюсь. - Пару дней назад я разбил зеркало дома... Это ведь не хороший знак, верно? Ты знаешь, я всегда был слишком суеверным, - замолкаю и между нами нависает давящая пауза. Клянусь, слышу каждый удар своего сердца, что так отчетливо отдается в моих висках. Я вновь отвожу взгляд в сторону, устремляю его в даль коридора, будто боясь, что кто-то появится сейчас и помешает мне договорить или быть может я надеюсь, что кто-то появится сейчас и помешает мне договорить. Но я должен закончить то, что начал. Это наилучшая возможность, чем сказать за несколько дней до того как оставлю свою квартиру. -Я собираюсь закончить год в Англии, говорят там офигенные экономические вузы... Думаю это лучшее, что я могу сейчас сделать для всех. - Лучшее? Да я просто трусливо поддался отцу, боясь натворить что-то еще хуже того, что уже натворил. Я пытаюсь поставить себя в рамки и не понимаю, как до этого мне спокойно удавалось контролировать себя. Но есть тому еще одна причина. Я хочу признаться ей и это своеобразный пинок. Вот только мой родитель еще не знает, что я уже принял решение, принял его именно сейчас, сейчас же и сдался, принимая всю бессмысленную тупость своего полугодового театра.

-Ревнуешь что ли? – Легкая бархатная усмешка заставляет меня на автомате улыбнуться и даже на несколько секунд бросить взгляд на Джо. Своей реакцией я пытаюсь подтвердить, что это правда «смешно». И я бы посмеялся, громко, заливисто, как умею, если бы мне не было так противно. Ревность – вообще странная штука. Я, возможно, не совсем понимаю, как правильно нужно ревновать. Нужно ли быть в такие моменты агрессивным, а может правильнее сохранять ледяное спокойствие, нужно ли было бросаться на того к кому ревнуешь или стоило для начала разобраться со своей девушкой… В любом случае, мне ко всему этому нужно было краткое руководство: Я по натуре слишком уж доверчивый. А еще, блин, жутко неопытный… Как школьник, нет, хуже. Мне от того сейчас даже не по себе. Двадцать лет: занят всем, чем угодно, но не тем, чем занимаются нормальные парни в моем возрасте. У Джей офигенная девушка, с которой через пару месяцев они будут праздновать очередную годовщину. Тео. Пф, сомневаться в нем, то же самое, что наивно верить в натуральность груди Памелы Андерсон…Черт, я такими темпами дойду до голубой границы какого-нибудь молодежного гей клуба, просто проверки ради. Вот тогда, чувствуется, я действительно окажусь на грани.
- …но ты бросаешь это дело, понял? - Опускаю подбородок и слабо улыбаюсь её словам, интонации. И мне приятно, то ли от того, что она беспокоится за меня, то ли от того, что думает сейчас о себе, намекая тем самым на предстоящие встречи. Я не бросаюсь что-то обещать ей, кто знает, что ждет нас «потом», а дать обещание Джо, то же самое, что автоматом записаться на все курсы, гипнозы, кодировки по борьбе с курением и накупить себе кучу антиникотиновых пластырей и кассет с психо-тренингами. Можно, конечно, было бросить одно и пристраститься к другому, но вряд ли я смогу так же часто спокойно покуривать травку на балконе своей квартиры.
Я несколько раз ловлю на себе тревожные взгляды, а позже замечаю не самое свойственное Джордан поведение: Утыкается в колени и не смотрит на меня. Сказать, что это просто насторожило то же самое, что промолчать. Понимаю же, что виноват, что я её расстраиваю. Вновь. Но не могу ничего с этим поделать. Уже начал, а значит нужно договаривать, нужно скорее заканчивать со всем этим, чтобы потом не чувствовать себя еще паршивее, чем было.
И вот ты вновь оказываешься рядом со мной. Настолько близко, что я, кажется, даже чувствую, как колышется воздух от твоего нервного сбившегося дыхания. У меня точно так же стучит сердце. И если бы я не привык всегда держать между нами эту «дружескую дистанцию», уже бы давно притянул к себе. Властно и уверенно, не позволяя вырваться или закричать. И обязательно бы увлек в страстный поцелуй, такой желанный мной уже многие годы… Но сейчас я слишком боюсь испортить наши, и без того на условностях держащиеся, отношения. Как же мне сейчас не хватает того Нейта, который управлял мной пару дней назад – Наглого, грубого. Я бы и спрашивать твоего мнения не стал. Схватил бы за руку и утащил с собой, с одному мне понятыми намерениями.
-Не надо. Не смей плакать, засранка. – Я податливо улыбаюсь и подаюсь блондинке навстречу. Глупая. Знает ведь, как на меня влияют её слезы. Похлеще всяких там стоп кранов. Вот я чувствую, как сердце начинает учащенно биться, а я вновь нервничаю, от чего сжимаю девушку в объятиях крепче. Возможно, она не захочет провожать меня и еще раз обнимать, но уже с интонацией прощания. Я знаю, что ей будет трудно расстаться со мной, но не так трудно как мне. Нужно. Обязаны. Кому? Тому, кто однажды показал мне чувства безответной любови. Такой ломающей и мучающей, иногда болезненной, а порой даже приятой. И вот в такие моменты я реально начинаю чувствовать себя каким-то жутко ранимым геем. Наверное, мама вложила в меня слишком много чувствительности в детстве и мне действительно не хватает серьезной мужской брутальности в характере. Интересно, до скольки лет я буду этим чертовым ребенком?
Мозг начинает получать тревожные звонки, но я только спустя несколько минут полного молчания отстраняюсь. Мне приходится уверенно и несколько грубо выставить перед нами руки, заставляя Эллиот отстраниться. Дистанция сейчас не помешает, кто знает, что ждать от меня. Как ударюсь в эмоциональные рассказы о своей непутевости, так вообще о всяких границах дозволенного забуду и уеду из Соединенных Штатов будучи уже в розыске со статусом сексуального маньяка.
-Послушай меня, ладно? – Уже самостоятельно снимаю с себя очки и профессиональным ловким движением оставляю их где-то в области воротника своего свитера. –Слышишь? – В этот раз я пытаюсь заглянуть в её глаза, чуть вскидывая брови в вопросительном жесте. Мне важно, чтобы она посмотрела сейчас на меня, важно поймать её взгляд на себе и убедиться, что она готова слушать. Потому что я готов говорить и вряд ли меня может что-то остановить… Конец света? О чем вы: я еще тот любитель «пламенных речей».
-Так, с чего бы начать… - Глубоко выдыхаю и осматриваюсь. Пустой коридор. Тут неуютно и слишком просторно. Куча аудиторий…Точно. В этой части они должны быть меньше. Не сходя с места, осматриваю первую дверь, вторую, третью. И вот, хватаю девушку за руку и волоку за собой. Затаскиваю в небольшой кабинет, который по своему внешнему виду больше напоминал школьный, нежели университетский. Одиночные парты, доска и куча мелков как в старые добрые времена. Усаживаю Джо напротив себя за одну из маленьких парт, а сам оказываюсь возле доски, предварительно шумно хлопнув своей сумкой по продолговатому столу, что, по всей видимости, служил учителю своеобразным убежищем.
-Хочу рассказать тебе историю про одного паренька. Очень тихий был малый и жуууткий неудачник. Носил брекиты с тринадцати лет и от этого забавно шипилявил. Представляешь картину? Не очень возбуждает, согласен. Такая своеобразная версия «Не родись красивой» в мужской вариации. – Усмехаюсь и, наконец, отвожу от девушки взгляд. Поворачиваюсь к доске и в самом её верху начинаю вырисовывать число. – Все начинается с 26 июля 2006 года по приезду в летний лагерь. Странное тогда лето выдалось… Этот тихий парнишка впервые по-настоящему влюбился. Она была потрясающая: милая и невероятно обаятельная. Знаешь, он даже сравнивал её с принцессой из сказок и очень хотел возомнить себя принцем, найти крутого жеребца и бежать спасать свою белокурую красавицу от всяких монстров и злодеев. Только вот этих принцев на один квадратный метр в лагере приходилось около… Шести или семи. Да и сама история парнишки напоминала скорее сказку о Карлике Носе на осле вместо породистого коня. Так вышло, что он был далеко не красавец, зато оказался отличным другом и спустя пару дней после приезда, прекрасной принцессе и Карлику Носу удалось познакомиться. Они отлично подружились, знаешь… – Задумчиво уверенно киваю и подбрасываю кусочек мела в руке. Приходится озадаченно нахмуриться, заставляя работать свою память в нужном направлении. –… И здорово проводили время. Еще теми были засранцами. Две косячные задницы, которые вдруг обрели родные души. Их буквально невозможно было оторвать друг от друга. Нагадить кому-то? Вместе. Устроить уединённый пикник и нажраться до размера беременной тефтелины? Вместе. Они как брат и сестра были, серьезно. Но между тем было в их отношениях что-то необычное… Что-то, что родным совсем не свойственно… – Возвращаюсь к доске. – 9 августа того же года. Они расстаются, но обещают найти друг друга в социальных сетях. Через месяц «парочка» уже во всю болтает о планах на будущее и о том, как они могли бы встретиться на осенних каникулах. – Пишу новое число «26 декабря». – Встречаются в Нью Йорке вместе со своими родителями, случайно. Но до сумасшествия рады вновь видеть друг друга. Карлик Нос в честь праздника тогда подарил своей подруге часть елочной игрушки в виде двух голубков и взял с белокурой девочки обещание, что она каждое рождество будет вешать этого голубка на праздничное дерево и вспоминать о своем непутевом друге… - Вздыхаю и отвожу взгляд, стараясь собрать мысли в кучу. – Каждый год эта странная братско-сестренская парочка обменивалась рождественскими подарками, не говоря уже о подарках на день рождения. Но был еще один день в году, на который мальчик в брекетах готовил небольшие глуповатые презенты. Он тогда начал открывать себя как вокалиста… Делал это скорее не от большой уверенности в своих способностях, а просто интереса ради... – Возвращаюсь к написанию числа. – 14 февраля 2009 года. Примерно за несколько месяцев до этого дня его отношения с прекрасной светловолосой девушкой начали ухудшаться. Она все чаще пропадала и все реже что-то рассказывала, предпочитая либо переводить тему, либо не общаться вовсе. Постепенно они начали отдаляться. Это, кстати, странно на него повлияло: Теряя одну из своих отличных подруг, он начал понимать, что приобретает нечто новое… - Сунув руку в сумку, достаю первый подарок. Это тонкая пластиковая коробочка диска, завернутая в однотонную бордовую упаковку и перевязанная ленточкой. На карточке к подарку красуется: «I'm lucky I'm in love with my best friend». * - В общем, подарок вышел у него не важно... Но было весьма забавно хранить его четыре года на одной полке и думать, что когда-нибудь тот все-таки дойдет до адресата, и мы вместе еще посмеемся…  – Тут я начинаю выдавать себя. Мне как-то стремно рассказывать о том, как я старался в нашей маленькой домашней звукозаписывающей студии ради неё, надеялся, что когда-нибудь смогу признаться ей и выслать всю эту глупость. Не смог… От того я здесь и прописываю новое число. – 14 февраля 2010 года. Странный мальчик начинает самостоятельно писать тексты и музыку. И вскоре со своим неотправленным подарком** выступает на музыкальном конкурсе, где благодаря светловолосой музе он попадает в пятерку лучших участников... Только благодаря ей... – Следующий упакованный диск оказывается на преподавательском столе. А я уже не могу смотреть на неё: начинаю думать о том, каким трусом оказался, ведь ни один из трех глупых любовных подарков не дошел до адресата. Я же так и не признался ей, с каким чувством внутри боролся все это время. - В этот же год его принцесса пропала окончательно, а все попытки как-то достучаться до девушки не увенчались успехом, абсолютно никаким. 14 февраля 2011 год. Парень попадает в музыкальную компанию, которая называет себя группой, и продолжает писать песни уже с поддержкой своих новых лучших друзей. В этот год он не должен был готовить подарка***, но эмоции сильнее его. - И на столе оказывается третья упаковка с карточкой: With love from «Without Shampoo». И сейчас мне нужно было бы закончить свой «чудорассказ», откланиться и уйти, но я решаю закончить… Дойти до финала и дождаться зрительского восторга, который скорее будет выражаться в недоумевающем выражении лица Джо. Я даже сейчас стесняюсь сразу поднять на неё взгляд. Тихо вздыхаю и чуть отодвигаю от себя выстроенные по порядку подарки.
-А потом все пошло наперекосяк. Они около года ничего не слышали друг о друге, пока чисто случайно не встретились в одном городе. И недопринца начинает клинить с большей силой. Знаешь, все эти необузданные чувства, которые ты просто не можешь побороть в себе как бы не старался… Он любил её. Нет, он любит её до сих пор. Правда все так же безуспешно пытается бороться с чувством, с собой. Он просто боится не справиться и потому кидается из крайности в крайность. Режет радикально. Ищет в ультиматумах отца спасение. И находит, решая трусливо сбежать – это единственный способ уберечь свою белокурую музу от себя самого…  - Скептически вскидываю брови и вновь тихо вздыхаю, как бы тем самым подытоживая свой рассказ. Вновь лезу рукой в рюкзак и достаю от туда еще один небольшой подарочный сверток. Отхожу от своего места и совсем скоро оказываюсь по правую руку от девушки, усаживаясь за парту.
-Есть четкая причина, по которой я хочу уехать и она сильнее меня. Мы и правда друзьями быть не можем. Это глупо. Сама же знаешь, что дружбы между парнем и девушкой не существует… Кто-нибудь обязательно все испортит. – Я как-то грустно усмехаюсь и утыкаюсь взглядом в совсем свежую упаковку подарка. -Я думал, что если уеду, так и не попросив у тебя прощения, то буду извиняться вот так, – киваю в сторону «подарков». – Больше скажу, мне кажется, этим бредом даже девочки-подростки не занимаются – усмехаюсь горько и кладу перед Эллиот новый сверток****. – Не самый позитивный трек... Вообще-то я планировал закончить на трилогии и не думал, что встречу тебя вновь. Ты вообще имеешь странную привычку портить мне все планы, - улыбаюсь дружелюбнее, счастливо даже и отвожу взгляд в сторону. – Не думаю, что у нас когда-нибудь будет совместное 14 февраля, но я должен был отдать тебе это… Так я хотя бы буду уверен, что весь этот бред побывал в руках у человека, для которого я это делал. – Начинаю понимать, что становлюсь уж слишком лирическо-романтическим, а потому поспешно стараюсь исправиться. – Но на твоем месте я бы выкинул все это в ближайшую мусорку. Редкое дерьмо. – В этот раз поджимаю губы в саркастичной улыбке и поднимаюсь из-за парты, сам для себя решая, что не хочу тут находиться по нескольким вполне ясным для меня причинам, но остаюсь... Мне важно вновь увидеть её взгляд, понять, что она слушает меня... Не осуждает, а просто принимает как должное.
Ничего не говори, Джо... Ничего... Дай мне убедиться в том, что я самый несчастный в мире Настрадамус и позволь уйти... молча...