Golden Gate |
|
||||||||
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Golden Gate » Архив игровых тем » Отцы, дети и йети
1. Название воспоминания/события: Отцы, дети и йети
2. Действующие лица: Чарли Фрай и Бетани Бартел
3. Дата/примерная дата и время: Спустя чуть больше года после основной игры
4. Краткое описание: очередной вечер рассказов Бетани о своей жизни, пока все остальные в разъезде. На этот раз их в дороге застала сильная метель, и пришлось притормозить и переждать, дабы не разбиться.
Бетани Байрд - дядя Гордона. 45 лет, дон Анкориджа.
Внешность:
Они возвращались из города с каких-то "дел". Еще во второй половине дня Бетани предложил Чарли прокатиться с ним по рабочим вопросам, тот тут же согласился, но ничего стоящего они так и не сделали. Просто приехали в знакомый родной бар, ставший традиционным местом встречи, и там остались неформально общаться друг с другом и заходящими знакомыми. Некоторых Чарли до сих пор не знал, они даже не были членами Мафии, просто по каким-то причинам приятели Бетани или Чеса, которые не против поддерживать с ними связь. Это, естественно, было на взаимовыгодных условиях. Их Бартел знакомил с Чарли, они разговаривали о погоде, а потом снова сидели и обсуждали какую-то ерунду.
Заезжая во второй дом, Бетани думал, спросит ли Чарли по каким таким делам они ездили, потому что ему нечего было ответить, а ответа он даже не собирался придумывать. Просто он хотел проветриться и поужинать и именно с Чарли. Дома все равно готовить некому было: уехали абсолютно все, кроме этих двоих.
А он даже во второй дом заехал просто, чтобы показать: Чарли никогда там не был. Для виду прихватив какой-то альбом со старыми фотографиями, Бет позвал Чарли, и они вернулись в машину. За окном давно стемнело, и шел снег. Все, как один, прогнозы обещали чистое небо, северное сияние и полный штиль, но еще с утра Бартел почувствовал, что сегодня Аляска благоволит ему, и он очень хотел метель. И метель начиналась.
Когда машина выезжала с заправки, снег во всю бил по лобовому стеклу, ограничивая обзор, что не помогали даже дворники.
Бетани аккуратно съехал к обочине и остановился, отстегивая ремень:
- Придется постоять, пока метель не успокоится, - я еще не знаю, когда это случится, - а то рискуем не доехать до дома вообще. Перебирайся на заднее сиденье пока что.
Чарли без лишних вопросов послушался. Бартел не стал глушить двигатель, оставив работать печку, и полез следом.
- Тут плед есть, дежурный, специально для таких случаев, - он тут же его достал, расправил и передал один конец Чарли, чтоб тот укутывался, - если хочешь, можешь лечь, нам, кажется, долго стоять.
Чарли отказался. Вообще-то, Бартел и сам понимал, что это странное предложение с его стороны. Может, он и вел себя, как добрый папа, которому подсунули ребенка, которого все еще восхищает такого рода отцовская забота, но, наверное, отцы не предлагают такое таким взрослым сыновьям. Да и они оба прекрасно помнили, что знакомы чуть больше года: могли и не ощущать, но определенная степень неловкости присутствовала. Хотя она могла относиться к другому. Бетани желал охранять Чарли. Зачем и почему, он не знал. Как именно - тоже мог лишь предполагать. Пока что он всего лишь вытянул по спинке сиденья руку, так что получилось, что он вроде как обнимает его за плечи или держит под своим крылом.
- А в том доме, в той гостиной, я один раз попытался застрелиться, - неожиданно начал Бартел, впрочем, скорее продолжил его ежевечерние рассказы: хотелось еще, чтоб Чарли знал больше, - я тогда застал Честера со своей женой. Если честно, мне было немного плевать на жену, я тогда Чеса больше приревновал. Ее я выгнал, а с ним попытался поговорить, и... Я плохо помню свои мотивы, это был переломный момент в моей жизни, после которого все поменялось.
Он не стал уточнять, что до того случая, после которого на груди остался некрасивый шрам, в его карточке значился красивый диагноз "шизофрения", при том в тот самый момент она уже вышла из стадии вялотекущей и весьма бурно прогрессировала. Боялся напугать, скорее всего. Он точно пока не задумывался, кем видел Чарли в будущем: кажется, решил, что именно он должен быть вместо Бетани, когда тот уйдет на пенсию, как ушел его собственный отец. История вообще циклична. Особенно в семье Бартелов.
- Тебе тепло? - он повернул голову и внимательно всмотрелся в лицо Чарли, пытаясь прочесть на нем эмоции или мысли, если таковые отражались на его лбу бегущей строкой.
Аляска. Холодно. Холодно, чёрт возьми. Очень холодно. Домой бы.
Чарли до сих пор вообще ничего не понимал. Порой ему просто хотелось остановиться и осмотреться - что вообще, чёрт подери, в жизни происходит?! Что он делает в самом холодном, богом забытом штате родной страны? Что это за дом, почему он в нем живет? Что это за мужчина уже неделю коротает с ним вечера за партией в шахматы. Как он вообще оказался тут, когда еще полгода назад ему казалось, что замыленный автосервис в Сан-Франциско - это его вечность?
В первый визит на Аляску Чарли схватил рецидив тяжелой пневмонии, провалившись под лед во время рыбалки. Это было страшное унижение, он думал, что над ним все смеются, и потом, когда он лежал в лихорадке, ему тоже казалось, что над ним смеются - такие бывалые, тёртые люди, не то, что он... Сопляк...
Очень тяжелые воспоминания у него остались с первого раза на Аляске.
Уже полгода он жил тут на постоянной основе. За эти полгода что-то прояснилось у него в голове - люди тут другие. Холодно, люди тут жмутся друг к другу, чтобы хоть немного согреться, а не отталкивают ближнего своего, как в жаркой Калифорнии.
Но основное впечатление осталось нетронутом - темно и холодно... Как будто даже солнце забыло про этот город.
- Придется постоять, пока метель не успокоится, - неожиданно (хотя, чего уж там - вполне ожидаемо!) выдал Бетани, сворачивая на обочину.
- Только этого не хватало, - буркнул Чарли, кутаясь в аляску, которая была ему явно не по размеру. Чёртова Аляска изменила его до неузнаваемости - всегда лысая макушка тут страшно мерзла, и теперь, после принятия решения не стричьсЯ, волосы торчали метелкой в разные стороны. Также Чарли напрочь забыл про спортзал, а вся энергия уходила на охрану тепла - кубики пресса приклеились к позвоночнику, образуя изящную впадину на месте некогда мощного и красивого живота, а размах крыльев аквилы на спине уменьшился раза в два. Чарли словно был в западне... Он не хотел лететь домой, и не хотел оставаться тут.
По приказу Бетани он резво перепрыгнул на заднее сиденье и тут же замотался в один конец предложенного пледа. А ведь год назад он и подумать не мог, что будет сидеть вот так на заснеженной трассе, уютно замотавшись в плед, отрезанный и изолированный, с таким... человеком. И как будто остального мира не существует - только они двое, пустая загородная трасса и непрекращающаяся метель.
- Если хочешь, можешь лечь, нам, кажется, долго стоять.
Чарли поднял на него взгляд, не выражающий никаких эмоций. Кроме, наверное - "Ты сейчас это серьезно сказал?". От Бетани веяло каким-то странным теплом, чем-то полузабытым и таким сладким, манящим, что хотелось согласиться, уютно улечься к нему на колени, свернуться калачиком и пусть себе метёт, сколько этой метели вздумается. Чарли казалось, что это будет какая-то всепоглощающая кошачья нирвана, уютный крохотный кусочек торжества человека на лоне природы - в холодной железяке, среди метели, только они двое и больше...
- А в том доме, в той гостиной, я один раз попытался застрелиться, - зачем-то сказал Бетани, глядя куда-то вдаль, не на Чарли и вроде бы даже не на метель, а куда-то сквозь нее, словно что-то там видел.
Чарли сонно хмыкнул, прикрывая глаза - всё казалось каким-то нереальным, как в наркотическом трипе, ну, или просто во сне. Он слушал внимааааательно, как сонное животное, которое уже почти заснуло, но все ещё навостряет уши, надеясь услышать от хозяина какое-нибудь из заветных слов.
- Так ты пытался покончить с собой? - непонятно зачем подытожил Чарли, устраиваясь поудобнее и потеплее закутываясь в плед. И понимая в этот момент, что в судорожных поисках еще большего тепла он почти прижался к естественному его источнику.
- Тебе тепло? - вдруг прервавшись, спросил Бетани.
В первую секунду Чарли залился краской до корней волос - это был намёк, явный намёк на то, что Чарли чересчур откровенно для двух взрослых мужчин к нему прижался. Но, посмотрев ему в глаза, понял что-то ещё. Да, это был намёк. Но намёк на что-то другое.
- Мне... - пролепетал Чарли, - Так хорошо... - и прижался к нему ещё сильнее.
Да, он понял. От Бета веяло монументальным теплом и всемогущей силой, которая, казалось, могла прогнать любую проблему лишь полубьятием этой мощной, крепкой мужской руки... Чарли продолжал предательски краснеть от стыда, отвечая на глубокий и медленный покровительственный поцелуй.
А как же Гордон?!
- Тепло... - сказал Фрай, оторвавшись от губ Бетани и глядя ему в глаза.
Когда Чарли, еще не ответив на вопрос, поднял свою голову и заглянул Бетани в глаза, тот понял, что уже переступил границу.
Ему вообще порой казалось, что он не один. Конечно, всю жизнь его сопровождал Честер, отец и Виктория, друзья и братья, но даже когда он уезжал куда-то, где не было ни единой живой души, то все равно оставался не один. И этот кто-то был не рядом с ним, словно невидимый дух, а этот кто-то был внутри. Он был внутри. Хотя вокруг всегда была еще и Аляска, которой принадлежало здесь кругом все, кроме построенного человеком. Аляска разрешала Бетани считать, что он хозяин в этом городе, а он за это не разрешал никому считать себя хозяином за пределами Анкориджа.
Так вот, Он, впервые увидев Чарли, вынырнул из своей кошачьей вечной полудремы, разбавляемой редкими всплесками активности настоящего хищника, вытянул вперед лапу и поманил к себе. Бетани тогда тряхнул головой, не понимая, что с ним твориться. Он совершенно точно знал, что за прошедшие двадцать пять, а может больше, лет то, что было между ним и Честером никак не изменилось, не затихло и не потухло совсем, только они стали взрослее, мудрее и опытнее.
Каждый раз, когда Он видел Чарли, Бетани тут же одергивал себя. Но все же он переступил ту границу, отделявшую его от гостеприимного отца сердечного друга Чарли, до мужчины, готового дать тепло, защиту и уверенность в будущем. Впрочем, он мог бы дать и гораздо больше. И переступил он границу точно намного раньше, чем их оставили на неделю вдвоем.
- Мне... Так хорошо... - Бет был полон того всеобъемлющего знания, иногда появляющегося у него за пару секунд, что Чарли и не будет сопротивляться. Не будет не потому, что слушается, боится, считает, что Бет прав или хочет, нет. Ему просто это было так же необходимо как и самому Бетани. Ему казалось, что у Чарли тоже есть такая вот лапа, которая тянется навстречу ему.
Поэтому он сам потянулся, не тормозя, не останавливаясь, не заглядывая в глаза, чтоб спросить разрешения, и поцеловал его. Сначала только губы - медленно и чувственно, изучая их и свои ощущения. Губы Чарли были мягкими, абсолютно расслабленными и горячими, на столько горячими, что об них можно было греться в холодную зимнюю ночь, посреди завывающей метели, вываливающей на город тонны снега. Он целовался немного смущенно, робко и нежно, как будто маленький мальчик, первый раз делающий что-то взрослое. Его рот был меньше, чем у Бетани, поэтому он мог полностью накрыть его губы и чувствовать, как он их напрягает и сжимает чуть сильнее, входя во вкус.
- Тепло... - Бетани смотрел по очереди то в один его глаз, то в другой и пытался прочесть его мысли. Он не знал - извиниться ему за свой широкий порыв, не присущий такому возрасту, или поцеловать еще раз. Зверек внутри заурчал и потребовал замотать Чарли в плед, усадить на колени и отгонять злобным рыком всех приближающихся. Бет решил ничего не говорить. Ничего дельного.
- Метель притихла. Надо домой ехать, - он снова полез вперед, оставляя Чарли почти что наедине со своими мыслями. Он мог усесться сзади и всю дорогу смотреть Бетани в глаза в зеркале заднего вида, а мог, напротив, отсесть подальше.
Машину они оставили прямо во дворе: проще было завтра с новыми силами и при свете, когда солнце все таки встанет над горизонтом, разгрести снег или вызвать специальную службу: сейчас под вновь завывшую и закружившую снежинки метель они даже в две лопаты не смогли бы быстро расчистить въезд в гараж и открыть туда ворота, не отморозив себе все конечности до этого. С входной дверью все было проще: дом стоял на сваях, уходящих землю, дом был чуть приподнят и ко всем ходам вела небольшая лестница. Утопая по колено в снегу, они добрались до крыльца и зашли внутрь. Бетани-то точно не хотелось сейчас махать лопатой: он хотел китайских засахаренных апельсинчиков и дать время Чарли. Посему почти сразу направился в душ, а оттуда - прямиком в свою комнату.
Он решил, что где-то часа Чарли вполне хватит - он либо уснет, и они все забудут, либо придет. А Честеру я потом что скажу? Милый, пока вас не было, над нами с Чарли кукушка пролетела!
Прошло даже меньше часа, когда он услышал в коридоре шаги:
- Чарли? Заходи, - естественно, кто бы это еще мог быть, кроме Чарли, который как будто и не поколебался, а прямо ждал приглашения. А может и ждал, принимая правила неизвестной им обоим игры, которая развивалась по ходу в неизвестном еще направлении со вполне определенной промежуточной точкой, к которой они вскоре должны были прийти. Да и это только Чарли мог задавать в этом доме вопрос о том, кто там. Бетани же всегда знал, кто к нему идет. Этот дом он представлял своей землей, себя - Аляской, и искренне верил, что без него тут вдруг станет пусто.
- У тебя с собой сигареты? Ложись или присаживайся, - Бетани кивнул на их с Честером большую, нет, просто огромную, три на три метра, кровать, а сам потянулся за пепельницей к тумбочке. Он лежал тут один почти по диагонали, подложив под голову свою подушку, на которой спал очень редко, предпочитая грудь Честера. На другой подушке лежал сфинкс, а остальные были прикрыты одеялом.
- Не спится тебе? - спросил Бетани, прикуривая его тяжелые горькие сигареты, так не похожие на тонкие и ароматные, которые Бартел курил обычно, - метель опять разбушевалась. Мне порой кажется, что в ее завываниях я слышу чей-то плач, крики и стоны. А когда я выхожу утром во двор, то мне кажется, что он весь в припорошенных ямках, которые следуют друг за другом ровной цепочкой. Интересно, чьи следы она призвана заметать?..
Неловкую ситуацию сломали слова Бетани:
- Метель притихла. Надо домой ехать, - спокойным и ровным голосом сказал он, глядя на улицу.
- Да! - Чарли вытянул голову, выглядывая из пледа, как червяк из яблока и тоже посмотрел на улицу. И не позволил себе не согласиться с Бартелом! Надо было уезжать отсюда, пока метель не разыгралась по новой, потому что иначе их заметет уже окончательно и - хрен знает - существуют ли какие-то службы, которые откапывают таких незадачливых странников, или они так и остаются подснежниками до весны.
Пока Бетани вел машину домой из далекого "загорода", Чарли позволил себе небольшую слабость и тихонько задремал на заднем сиденьи.
В далеком детстве иногда они ездили куда-нибудь на весьма далекие расстояния с отцом. Сейчас, сквозь годы, Чарли не понимал, было ли это предписание суда или же отец делал это на общественных началах - но сейчас он делал что-то такое забытое, из старых светлых моментов детства, которых у него было не так много. На секунду ему подумалось, что это невежливо по отношению к Бетани, но, когда Чарли поудобнее устроился на сиденьи, заматываясь в плед, тот только покрутил зеркало заднего вида и, как показалось Фраю, ободряюще улыбнулся ему. С этим Чарли тяжело уронил голову на сиденье и сладко задремал до самого дома.
По прибытию, как обычно, когда спишь всю дорогу, трудно было что-то понять. Чарли лениво поднял голову и осмотрелся. Бетани уже выходил из машины, Фрай едва успел выпрыгнуть следом и подняться по лестнице.
Мрачные думы забили светлую голову молодого парня. Сегодняшний вечер был ужасно долгим, он тянулся и тянулся, никак не желая кончаться. Огромный пустой дом. Чета старших Бартелов улетела на Кубу греться, Честер с Гордоном улетели в Италию решать какие-то вопросы (какие могут быть общие дела у Аляски и Италии, Чарли так и не понял, но решил, что это просто зов предков), а повар с горничной - муж и жена - отправились к родителям на большую землю.
Они остались одни.
Бетани был в душе - в эти полчаса Фрая почему-то охватила просто неземная тоска. Что-то невыносимо и неуловимо жуткое было в этом пустом доме, в этой метели, в этой непролазной темноте, в которой Фрай со вчерашнего дня не видел ни одного человека, кроме Бетани. Поднявшись на этаж, он открыл дверь в их с Гордоном спальню - жарко натопленную, но тёмную и отчего-то пугающую, но тут же захлопнул дверь и быстро спустился в кухню.
В лучших традициях интернет-юмора он подогрел себе в микроволновке кружку томатного сока с соусом тобаско и уселся на подоконник и просидел там минут двадцать, грея ладони о горячую кружку и изредка выпуская дым под потолок. Кофе он на Аляске перестал пить совсем, потому что от кофе становилось только холоднее.
Метель словно загипнотизировала его танцем своих снежинок - из оцепениния его вывел хлопок двери наверху и полоса света, пробежавшая по лестнице. Поставив недопитый сок на стол, Чарли соскочил с подоконника и, изо всех сил сохраняя достоинство, пытаясь не бежать, поднялся на второй этаж, немного затаившись перед открытой дверью в комнату Бетани.
Ну же, окликни меня, пожалуйста, окликни...
- Чарли? Заходи, - догнал его голос в спину, когда он проходил мимо его комнаты.
В детстве Фрай был лишен права на три слова - "Мама, мне страшно". И как-то приучился сам не бояться подкроватных монстров и бугименов в стенных шкафах. Но тут, когда он делал шаг в комнату Бетани, его почему-то обуяла просто животная паника, заставившая его как можно скорее закрыть дверь в коридор.
Согласившись на приглашение, Чарли осторожно присел на край кровати, потом уселся там уже понаглее. Он хотел сказать Бетани, что он неважно себя чувствует, что что-то, как ему кажется, не так, но ведь Бетани просто поднял бы его на смех. Поэтому Чарли просто промолчал, наслаждаясь обществом Бетани - единственного человека, в этой ледяной пустыне. С этим человеком он мог просидеть тут хоть всю ночь, и, чего греха таить, был благодарен снежной буре за то, что она подбросила ему именно такую компанию.
- Мне порой кажется, что в ее завываниях я слышу чей-то плач, крики и стоны. - выдал Бетани в неторопливом, текущем, как вязкий мед, монологе, глядя за окно.
Фрай нервно сглотнул, делая вид, что всё нормально. Или Бетани прочел его мысли и дал ему это понять, или же не одному Чарли тут не по себе. И он даже не мог бы сказать, что хуже.
- Почему ты так думаешь? - тихо спросил Чарли, скидывая тапочки и осторожно, словно прося разрешения, забираясь с ногами на кровать и садясь по-турецки - почему-то именно эта поза в подобной ситуации казалось ему самой уютной из тех, что он мог принять. Не считая, конечно, поз с одеялом - но это уже другая история.
Он с интересом посмотрел на Бетани - кажется, тот нащупал слабое место парня, прожившего всю сознательную жизнь в прагматичном большом городе, в котором не хватало места для всяких барабашек и призраков.
- Это север, Бетани, - осмелев, поучающим тоном начал говорить Фрай, как будто не Бетани, а он, Чарли, прожил сорок с лишним лет на Аляске, - Тысячи километров до ближайшего штата, - он закурил и, осмелев окончательно, откинулся спиной на подушку, - Огромная и холодная земля, где в октябре начинается ночь, которая заканчивается в марте. Бетани, скажи, пожалуйста, - тяжело вздохнув, Чарли осторожно коснулся его плеча, чтобы почувствовать человеческое тепло и понять, что Бетани - не просто его галлюцинация, - Тебе совсем-совсем никогда не бывает тут страшно?
- Почему ты так думаешь? - Бет повернул голову и внимательно поглядел на Чарли.
- Мне кажется, так и есть. Вслушайся сам, - предложил он и снова уставился в потолок, разглядывая свою личную вселенную изнутри. Он сейчас собирался немного попугать Чарли правдой, а потом правдой же и успокоить. Он хотел сначала поговорить об окружающей реальности и ее безграничных просторах, а потом еще немного показать или рассказать о себе.
- Это север, Бетани. Тысячи километров до ближайшего штата. Огромная и холодная земля, где в октябре начинается ночь, которая заканчивается в марте. Бетани, скажи, пожалуйста, - Бет с интересом и полуулыбкой смотрел на этого хорохорящегося мальчика, который, кажется, желал выглядеть бывалым и бесстрашным, наглым, дерзким, умным и эдаким похуистом, который может разобраться со всем сам, а если нет, то просто положить. Бартелу казалось, что у Чарли именно эта маска, которую он одевал, чтоб прятаться. В некотором роде это еще и была часть его самого - Бету нравилась эта хамоватая манера себя вести, когда позволяла ситуация. В остальном он не перебарщивал, а от того было еще забавнее на него смотреть сейчас.
- Тебе совсем-совсем никогда не бывает тут страшно? - Бетани ощущал тепло его руки сквозь тонкую ткань. Казалось, он даже чувствовал, что где-то на его ладони есть бьющаяся жилка, которая может выдать всю правду о его колотящемся внутри сердце. Этот вопрос его интересовал - очень сильно - потому что боялся сам. Это Бет чувствовал всеми волосками на своем теле. И ему хотелось, ну точно же именно этого, чтобы Бетани сейчас рассказал, что это все глупости, тут абсолютно нечего бояться. Но врать не хотелось. Бартел не являлся сторонником ценителей честности, искренность побуждений для него была важнее в некотором роде, просто в любые моменты, не требующие принятия быстрых и судьбоносных решений, проще было сказать как есть, чем просчитывать схему своей выдумки и выдавать ее за действительное. Кому надо, тот сам все себе напридумывает.
- Хм, - Бет согнал ногу в колене, все еще вглядываясь на кружащиеся снежинки за окном, и почувствовал себя какой-то второсортной проституткой или шлюхой, не блещущей мозгами и искусством соблазнения: халат съехал с ноги, упав ровно так, чтоб ничего лишнего не было видно, и это спасло Бетани от непременно возникшего бы чувства неловкости. Слишком бы уж откровенным и пошлым все стало бы в этот момент. А пока что перед ними еще существовала легкая пелена выбора.
- Я бы мог бояться себя, но последние лет двадцать живу с собой в гармонии, - начал он, думая, что специально не задернул шторы все ради того же выбора, - я мог бы бояться Аляску, но и с ней сумел подружиться. Может мне кажется это, но она разрешает мне быть хозяином в городе, это как будто это ее воля. Мне даже чудится, что во многом я должен быть благодарен ей: слишком часто в жизни были события, которые приходилось списывать на провидение. Наверное, я ей понравился - я предпочитаю думать так.
Это были слишком призрачные пространные рассуждения, которые Чарли, наверняка, еще не мог понять: слишком мало он тут прожил, слишком мало повидал. А может уже и нет - и спрашивает именно потому.
- Ты ведь подружился с Десмондом, - вспомнил Бартел старый случай, - однажды Тайлер задавил его кота, которого Десм порой даже называл своим именем. Это не была смертельная обида, только Тайлер все меньше хотел возвращаться домой и в конце концов просто не смог этого сделать. Когда туда приехал я, Десмонд уже не был похож на человека, но и на животного не походил. Он вообще не напоминал того, кого принято называть живым. Он как будто сросся с этим домом. Мы выволокли его на улицу, утроили сеанс полубокса. А дом Тайлер даже не стал продавать - просто снес.
На середине рассказа Бетани прикрыл глаза, а когда вновь открыл, то Чарли в комнате уже не было.
- И, кажется, ты Аляске тоже нравишься, - Бет вздохнул и тоже встал. Нужно было проверить электрощиток, а потом зайти к Чарли и закончить их разговор. Утром прилетают любимые люди - когда они еще смогут так откровенно поговорить. Да и выбор все еще не успели сделать.
В подвале - место священной пыли, которую нельзя было стирать, потому что по ее ровному наличию Бет определял, не забрался ли какой ушлый агент федералов для установки прослушки - было очень холодно даже для Бетани, это место в доме он не любил. Подвал уходил прямо в землю, а в землю раньше времени не хотелось, и даже тут Бартел ощущал, что его оттуда выталкивают. Но щиток находился именно там, а суда по нему пробки не вышибло, значит, где-то из-за метели оборвались провода, и света можно была не ждать до полудня.
В руках Бет нес фонарик, хотя и так знал этот дом как свое тело, и мог на ощупь добраться куда угодно. Ручку в комнату Чарли он поворачивал медленно, прислушиваясь, есть ли там какое-то движение: но было так тихо, как будто Чарли там вовсе и не было или он не дышал.
- Ты так ловко ушел от разговора, - сообщил Бетани, когда, наконец-то, открыл дверь.
Он заметил на полу черный прямоугольник и потянулся за ним:
- Зачем ты уронил фотографию? - эта была та самая, где он с Честером и Гордоном держали кубок за первое место в пробеге на собачьих упряжках, - А света нет: видимо, из-за метели что-то с проводами.
Бет положил фотографию на тумбочку и двинулся к кровати не дожидаясь приглашения. Чарли совсем ничего не понимал и вряд ли думал о том, что кому-то тоже хочется лежать, а не стоять. Он дернул в сторону одеяло, чтоб освободить место, нечаянно стянув его с укрывающегося Чарли. Тот был, кажется, голым, но тут же укрылся обратно - не то от холода, не то от смущения. А Бетани вспомнил давно появившийся вопрос:
- Эти татуировки у тебя: зачем ты их сделал? - в жизни он уже встречал Тайлера с такими же, но ему вопроса не задавал, а теперь слушал внимательно, не перебивал и легко улыбался, силясь все же понять, что именно захватывает умы молодых мальчиков и девочек, что так влияет на них, что их гложет, что они стремятся сбиться в кучку со светлыми, пусть и жестокими, идеалами, в миру которых все таки не каждый бы даже из них согласился жить.
- У тебя такое красивое тело, а ты его этим испортил, - Бет не вздохнул и не попробовал поспорить. Он посмотрел на Чарли с вопросом - ну что? Что дальше? Решил? Выбрал?
Чарли очень внимательно слушал Бартела, но смотрел при этом в одну точку. Слушал он его даже не с трепетом и не со страхом, а, скорее, в эдакой сладкой истоме, полной ленивого любопытства. Он уже не думал о том, что неприлично валяться на его кровати - ему было так хорошо тут... Когда за окном выла и стонала вьюга, заметвая чьи-то следы, а тут, в доме, было тепло и безопасно, особенно рядом с Бетани. Даже несмотря на то, что он травил страшилки. Напротив, это было самым сладким цимесом - Бетани пытался намеренно его напугать, но Фрай не боялся, пока был рядом с ним.
- Это Десмонд? Десмонд, да? - сонно спросил Чарли, выслушав страшную историю про перееханного кота, - И чем всё кончилось? И что значило - сросся с домом? - Фрай сладко зевнул, вежливо прикрывая рот рукой.
Ему сразу вспомнился Дерек. Тот Дерек, которого застрелили люди, которым он верил, которые баловали и таскали его на руках еще когда он был щенком, которые периодически угощали его всякими вкусняшками, несмотря на ворчание Чарли... А потом застрелили - просто потому что хотели наказать его хозяина. И вспомнил того щенка, которого он встретил на центральной улице, возле магазина, который сразу отозвался на имя "Дерек" и тут же залез к Чарли на руки - ничем иным, кроме реинкарнации, Фрай это назвать не мог. Правда, после этой реинкарнации тут же последовала немного другая история... Но о ней Чарли вспоминать не хотел.
Он проснулся в своей кровати в доме Бартелов в холодном, липком ужасе, который обволакивал всё его тело, как тонкая пленка масла тогда, на автосервисе в конце рабочего дня. От ужаса было тяжело дышать и думать. Чарли так и не сумел вспомнить, что же такое страшное ему приснилось помимо разговора с Бетани, но ему понадобилась по крайней мере пара минут, чтобы отдышаться.
В комнате было темно - не горел даже уличный фонарь, который стоял прямо рядом с крыльцом, над которым была комната Фрая. Только луна осторожно заглядывала в окно - не полная, как ни странно. Немного переведя дух, Чарли прилег обратно и попытался успокоиться, но не тут-то было - что-то со звоном упал со стены на паркет, окатив Фрая, как взрывом, новой волной страха.
Добила Чарли скрипнувшая дверь - он, лихорадочно перебирая руками по спинке кровати, попытался принять горизонтальное положение и встать с кровати, но тут услышал успокаивающий голос Бетани:
- Ты так ловко ушел от разговора.
- От какого разговора? - не понял Чарли, но Бетани ему не ответил, только поднял осколки с пола - оказалось, это была фотография.
Дальше Фрай уже не особо слушал - волна паники почему-то сменилась умиротворенным спокойствием, когда он понял, что Бетани тут. А когда Бетани сел на кровать, так и вовсе показалось, что безопаснее места просто нет.
- Эти татуировки у тебя: зачем ты их сделал?
Чарли растерялся от этого вопроса. Он не сомневался в эрудиции Бетани, который наверняка знал, что такое аквила, кто и зачем её набивает, и какими тюремными сроками это грозит. Но как мог он объяснить жителю Аляски, который видел пару десятков черных в своей жизни, и еще меньше - латиносов, почему он набил себе эти татуировки?
Он ведь все равно не поймет. Ему здесь, на Аляске, хорошо.
- Понимаешь, Бетани... - он немного приспустил одеяло и начал рассматривать, как в первый раз, татуировку ACAB на животе, - Есть люди, которые терпят несправедливость. А есть те, кто ощущает уже физическую боль от того, что им навязывают её терпеть. А они не хотят, понимаешь? - он оторвался от татуировки и посмотрел на Бетани, - Аляска - это очень древнее и очень сильное место со своими правилами и законами. Каждый, здесь живущий, - он сделал паузу в этом месте, - Даже ты, считающийся негласным королем этих мест - каждый соблюдает эти законы. Каждый, кто приезжает сюда, соблюдает их. А теперь представь, что люди, приезжающие сюда, перестали чтить... - он пожевал губами, подбирая нужное слово, но так и не подобрал, - хмм... Святость этого места? С каждым таким приезжим Аляска теряла бы маленький кусочек своей самобытности. Совсем крохотный, вроде и незаметно вовсе - но ведь и приезжих не десять и не двадцать человек. Как думаешь, Аляска смогла бы справиться с ними всеми? Никто не может этого сказать.
Кажется, эти слова не возымели на Бетани должного эффекта...
- У тебя такое красивое тело, а ты его этим испортил, - сказал он, разваливаясь на кровати.
- Нет, Бетани, не испортил... - Чарли покачал головой, - Я тебе завидую - завидую тому, что ты этого не понимаешь. И никогда не поймешь.
Фрай перехватил взгляд Бетани и понял, о чем он говорит. Быстро вылезя из-под одеяла, он подполз к Бетани на четвереньках и остановился вплотную к нему, глядя прямо в глаза.
- Сейчас будет что-то странное, верно? - шепотом спросил он, глядя то на глаза, то на губы Бетани, - Мне кажется, что этой ночью должно случиться что-то странное...
Закрыв глаза, но подался вперед и снова поцеловал Бартела - теперь уже смелее, не так, как в машине, но всё равно сдался под его напором и уступил ведущую роль.
- Это какое-то таинство, - шепнул он, спустил халат с плеч Бетани и начал аккуратно поглаживать пальцами шрам на его груди - следы неудавшейся попытки самоубийства. Отчего-то Чарли подумал, что у него тоже должен быть такой шрам, который должен переломить его жизни на "до" и "после". Но что-то подсказывало ему, что чудеса начнутся именно сейчас, этой ночью.
Откинувшись на спину, Фрай доверчиво обхватил бедрами нависшего над ним Бетани - никогда ему еще не хотелось так томительно сладко и больно. Отвлекшись на секунду от мистической пелены, он открыл ящик прикроватный тумбы и достал оттуда тюбик смазки, отдавая его Бету, который уже целовал его щиколотку, закинув одну ногу себе на плечо.
- Аккуратней, - попросил он, - Гордон меня еще не трогал, - от последних своих слов Чарли почему-то залился густой краской, благо, темнота комнаты это хорошо скрывала.
Пока Бетани был занят изучением его "красивого тела", Чарли задумчиво смотрел в окно - на большую белую луну, которую было видно даже за плотными шторами. Реальность снова подернулась розоватой дыикой, а потом полностью отдалилась, когда рука Бетани нащупала под трусами что-то важное - Чарли слегка выгнулся и сжал подушку пальцами, закусывая нижнюю губу. А Бетани всё издевался и оттягивал, словно ожидал, когда его попросят.
- Я тебе завидую - завидую тому, что ты этого не понимаешь. И никогда не поймешь.
Чарли, кажется, совсем расслабился и осмелел, уже не переживая о метели, страшных историях и темной-темной ночи. Он лежал абсолютно расслабленный и как будто выделялся своей белизной. Среди всего этого царства ночи он словно бы один был чужаком, очень светлым и невинным, от него исходило легкое свечение, как делают призракам в кинематографе, и короткие лучики теплоты. Бетани не мог всего этого увидеть, но отчетливо представлял, как оно вообще должно быть.
- А ты поймешь. Чуть позже. Я надеюсь, - Бетани вытянул вперед руку, как будто вместо нее была мягкая кошачья лапа с втянутыми когтями, и обхватил пальцами его за щиколотку. Просто так, без какой-либо подоплеки и даже не думая, зачем это делает. Тактильный контакт немного не получился, потому что держал он его через одеяло, в которое Чарли заматывался по самые свои мерзнущие на Севере ушки. Тот встрепенулся, дернулся и выполз из своего убежища, подбираясь к Бетани вплотную. Его взгляд бегал по лицу, немного лихорадочный, вглядывался он не внимательно, скорее даже сам не мог определиться, куда смотреть важнее.
- Сейчас будет что-то странное, верно? Мне кажется, что этой ночью должно случиться что-то странное...
Бет легко улыбнулся, глядя, как Чарли прикрывает глаза, сам подается вперед и сам его целует. В этот момент он снова показался таким наивным мальчиком, только входящим во взрослую жизнь и делающим там свои первые поступки.
Бетани обнял его рукой и притянул ближе к себе, после переворачивая на спину и прижимая к кровати. Они все еще целовались медленно, Бетани не настойчиво и легко проводил рукой его по шее и лицу, пока Чарли спускал с него халат. Он гладил его по шраму, где кожа почти ничего не чувствовала, только щекотное покалывание по ободку. Бартел решал вселенский вопрос, возникающий перед ним второй раз в жизни. Впервые - еще в колледже. И вот опять. Для него было странным, что он вообще думал о том, надо ли это обоим... Бетани пришел к нему сам - значит, ему надо. Чарли его не прогнал, не лег спать, сам поцеловал - ему тоже это надо. А моральная сторона вопроса - к чему эта принятая мораль? На Аляске была другая мораль, тут подчинялись законам Севера, а ужасными поступками считалось бросить человека в беде. Люди не были такими злыми и зажравшимися, как там.
А завтра он посмотрит в глаза Честеру и все ему расскажет. Или промолчит. Скорее всего промолчит, на Честере это не должно отразиться никак. Как поведет себя Чарли с Гордо... Бет понадеялся, что тот тоже достаточно мудр. И что его сын и его новый сын не ошиблись друг в друге, как не ошиблись братья Бартелы в свое время.
Это какое-то таинство. В его голове все еще гуляло эхом эта фраза. Бетани смотрел на Чарли, целовал Чарли, гладил Чарли и думал, что тот похож на Гордона. И на Честера. Он похож на них обоих, но сейчас он полностью доверяется ему, Бетани, а он в свою очередь чувствует почти физическую необходимость, но не в собственном удовольствии, нет. Ему нужно было позаботиться о Чарли, пусть даже и сейчас - только о его удовольствии. Он не знал, о чем тот думал своей светленькой головой, но за себя был уверен: пусть это их первый и пусть последний раз, но отношения их теперь навсегда изменятся. Таинство...
Ему ведь уже давно хотелось о нем позаботиться.
Бетани, пока Чарли рылся в ящичке, попутно что-то оттуда сталкивая на пол, с интересом гладил его ноги в таких мягких длинных волосках. У него самого их было меньше, они были реже и совсем белые, у Чарли темнее. У Честера их не было вообще. Это было так странно и непривычно - ощущать что-то щекочущее под пальцами. Бет поцеловал его щиколотку и забрал тюбик смазки. Он открутил крышку между указательным и безымянным пальцем, продолжая изучать его тело: одну ногу он закинул себе на плечо, вторую держал в руке и плавно продвигался вверх.
Вскоре он уже добрался до его трусов, погладил, сжал его приподнявшийся член.
- Аккуратней. Гордон меня еще не трогал, - он сказал это таким тоном, что Бетани сам чуть не вспыхнул. По крайней мере, теперь он точно знал, что должен быть на высоте. Пожалуй, он уже и забыл со времен колледжа, когда еще встречался с девочками, каковы эти инстинкты самца, стремящегося быть самым лучшим осеменителем с самым рабочим мотором.
Он снял с него этот кусочек ткани, выдавил немного смазки на руку и растер по пальцам. Чарли действительно был тесным и сжимающимся с непривычки. Бетани уже улегся сверху и следил за его реакцией. Нравится так? Он еще раз надавил пальцами. Да, мне тоже нравится это. Я бы поменялся местами... Как-нибудь может и получится.
- Тебе не нравится? Не молчи... Я хочу тебя слышать, - прошептал он ему на ухо, заводя руки Чарли за спину. Если он захочет - сможет обнять Бетани за шею или за спину. Главное, чтоб не царапал. Бетани пообещал, что не оставит ни одного следа на его белой нежной коже, хотя очень хотелось. Хотелось не просто взять его, слушать стоны, смотреть, как он жмурит глаза и выдыхает воздух через приоткрытый рот, как дрожат его ресницы и припухают губы, а ладони сжимают белье под ними. Бетани, двигаясь в равном темпе, то медленней, то совсем останавливался, выходил и врывался снова, а потом ускорялся, ускорялся и уже сам не понимал, где он находится.
Когда Чарли задрожал, дернулся вверх и с силой обхватил его бедра, упираясь своим стоящим членом ему в живот, Бетани сам уже был близок к концу. Он продолжал двигаться еще несколько секунд, чувствуя как Чарли все еще дергается и не расслабляет хватку. У Бетани тоже так было, когда он кончал без рук. Спустя секунд двадцать он полностью расслабился, откинув голову на подушку. Бет не знал, что уж он там видел за закрытыми веками, но вскоре присоединился к нему.
Его хватил только подуть Чарли в ухо и улыбнуться, когда тот повернулся. Вот так я улыбаюсь, Чарли... Я бы мог улыбаться тебе чаще.
Фрай верил ему каждой клеточкой своего тела. Он хотел бы, чтобы Бетани сейчас, как густой и всепроникающий туман, окутал его собой со всех сторон, защищая от всего, что может быть извне. Всей своей позой, всеми звуками, которые он издавал, он пытался показать Бетани - я твой, о, да, я весь твой, да, пожалуйста, возьми меня, как сам захочешь, я не скажу тебе ни слова против.
Гордон зачастую баловался с пальцами, когда ласкал его ртом, но у Бетани это получалось как-то по-другому - так умело, что даже без рта, от одних пальцев Чарли немного приподнимался на кровати и по привычке закусывал костяшку большого пальца, чтобы только сладко сопеть, прикрывая глаза и запрокидывая голову.
- Тебе не нравится? Не молчи... Я хочу тебя слышать, - Бетани убрал его руку изо рта и завел ему за голову, из-за чего Чарли, словно подтверждая его слова, тут же издал жалобный стон - возьми меня! Я твой!
Коленки Чарли задрожали и напряженно обхватили бедра Бетани - он знал, что сейчас будет больно, но все равно верил ему.
У Гордона была просто огромная штука, с которой он совершенно не умел обращаться. Всякий раз, когда Гордон, воспользовавшись сонным, усталым или лениво-благодушным расположением Чарли, переворачивал его на живот и настойчиво ложился на него сверху, Чарли выскальзывал из его объятий, как электрической угорь - Гордон не обижался, Гордон понимал, но всё никак не оставлял надежд, что в один прекрасный момент Чарли застонет от удовольствия, а не от боли.
Больно не было - Чарли удивился и немного подался вперед, помогая Бетани. Он был такой взрослый и опытный, он как будто учил Чарли чему-то, посвящал его в какое-то таинство, и Чарли даже боялся стонать, чтобы ничего не пропустить, но Бетани заставлял его это делать., то почти замирая, то снова начиная двигаться резко и быстро, вплотную доходя до той грани, за которой уже больно, но никогда не переходя её.
Фрай хотел, чтобы Бетани говорил ему что-нибудь, называл его как-нибудь, давал понять - да, Чарли, я с тобой, я хочу сделать тебе хорошо. Но просить об этом он не стал.
Наступил тот момент, когда невыносимо захотелось помочь себе руками - Чарли задергался, изворачиваясь, но Бетани только крепче сжал его руки над головой. Фрай заскулил, как больно упавший на попу щенок и прижался к Бетани, пытаясь тереться о его живот, насаживаясь на него ещё глубже, чем хотел Бетани.
Напоследок он ещё раз простонал имя Бетани и сжал его в объятиях так, как никогда не сжимал Гордона. Это было... совсем по-другому! Чарли даже не сдержался и закричал, как ему показалось, на весь Анкоридж. Бетани даже замер, стиснутый руками и ногами Фрая. Чарли даже не заметил последних движений, которые были уже для Бетани. Только сморщился и измученно улыбнулся, снова напрягшись, когда Бетани вогнал на всю длину и, прикрыв глаза, кончил в него.
- Мистер Бартел... - с легкой укоризной произнес Чарли, переворачиваясь на бок лицом к Бетани и обнимая его за шею. Теперь он не боялся уже совсем ничего, даже вьюги, которая выла и бесновалась еще сильнее, чем раньше
Утром Фрая разбудило прикосновение чужих губ к собственным - он сонно ответил на поцелуй, обнимая свой ласковый будильник за шею, увлекая на себя и тут же переворачивая на бок рядом с собой.
- Ты вернулся, - улыбнулся он, открыв глаза и увидев милую сердцу загорелую физиономию Гордона, - Малыш мой, - он потрепал Гордо по волосам и прижал к себе, - Я так скучал...
Положив голову на плечо Гордона, Чарли заметил тень, мелькнувшую в проёме двери. Прошедшая ночь была как будто не отсюда, словно она была вычеркнута из реестра жизни. Или же завела новый реестр?
Вы здесь » Golden Gate » Архив игровых тем » Отцы, дети и йети
