Что, куда, почему, зачем? Главное - зачем так далеко в пятницу вечером, когда валишься с ног и мечтаешь только лишь валяться на кровати и смотреть киношку. Однако у Цезаря на тебя были другие планы. Ну а разве вы когда-нибудь отказывали друг другу в просьбе? В твоем случае, в "позволении" устроить очередной сюрприз. И хотя несколько последних сюрпризов были не их пятерки самых счастливых, ты не могла ему отказать. Ну стоит начать с того, что ты в принципе с трудом отказывала людям. Но не это здесь главное. Даже если ты немного сердилась на Цезаря, а сейчас была такая ситуация, ты очень быстро все это забывала, как только он появлялся. На короткое время ты выпадала из реальной жизни, забывая своя имя, возраст, забывая дату дня и все, что касается реальной жизни.
Итак, вы куда-то поднимались. Судя по твоей нехитрой логике, это была крыша. В руках у твоего молодого человека был какой-то ватман, а на нем явно что-то было нарисовано. Ты даже не пыталась углядеть, что там написано. Наверняка тебе предстоит это узнать, хотя ко всякого рода сюрпризам ты теперь относилась немного более насторожено. Все же, в прошлую неделю произошел маленький надлом. Нет, лучше сказать царапинка. До тех пор, пока Цезарь готов рассказывать тебе вещи, пусть частями и не из под палки, что самое важное, это будут царапинки. Но и они могут оставлять шрамы. И тебе было приятно, что он это понимал. Может быть, ты слишком добра и наивна, как он тебе сказал несколько дней назад. Да, наивная и доверчивая - тебе нравится видеть в людях хорошее и верить их словам. По крайней мере, тем, кого ты впускаешь в свою сердце. Наверное, поэтому ты сегодня без труда и лишних уговоров поднялась сюда
- Что мы делаем на крыше? - спросила ты, мягко улыбнувшись поданной руке. Ты поднялась следом за молодым человеком на крышу и осмотрелась. Ты успела здесь побывать пару раз за этот год - хорошее место. Отсюда, если постараться, можно увидеть парочку красивых "картин" города. Однако не об этом сейчас
- Давай мы будем все же обходиться дверьми...И желательно своими ногами - улыбнулась ты ему в ответ. не своими ногами вам уже приходилось выходить. Ну или падать - кому как нравится.  Ты подошла ближе к Цезарю, по привычке беря двумя пальчиками "кусочек" его верхней одежды где-то в области груди. Такая по-детски милая привычка, "прелюдия" перед вопросом-просьбой, вопросом-уговором или же вопросом-ожиданием, как ты его называешь. Последний твой вариант сегодня
- Что ты уготовил мне сегодня? - немного шуточный, но в то же время и очень серьезный вопрос

Честно говоря, вся эта прелюдия тебе очень не нравилась. Она была затянутой, совсем не понятной (самой за всю историю вашего общения). Тебе просто уже хотелось услышать то, что он для тебя уготовил, увидеть заветные узоры, буквы - что угодно - на его ватмане. Но молодой человек тянул, будто специально. Все про крышу и уход с нее не очень оригинальным, но в больше степени жестоким образом, всякие выражения типа " не знаю, как, не знаю что" и "не уверен" вообще заставляли тебя нервничать
- Не тяни, Цееез.... Это заставляет нервничать - наконец уже не выдержала ты, теребя бедную ткань одежды. И оно свершилось - полетели слова его плана. И от каждого слова становилось как-то немного дурно. Игра? Конечно, вы все время играли, но не таким образом. Не с жизнью и своими поступками. Только не серьезными поступками. Дурачиться можно сколько угодно. Но это - может, ты неправильно поняла его?
- Сыграть в игру - угадай поступки Цезаря? - ты внимательно, аккуратно и требовательно смотрела на молодого человека, а затем перевела взгляд на плакат с кучей квадратов со словами в ней, затем снова на Цезаря. Его лицо было достаточно серьезным, да и голос звучал тут твердо - это была не шутка - раз, ты верно поняла смысл этой игры - два.
- Цез, я.. я не знаю - ты смотрела то в сторону, то на него, то в пол. Это казалось таким странным, неудобным... Таким не таким. Ты в замешательстве стола, бегая глазами из стороны в сторону. Его пальцы нвшли краешек твоего подбородка, приподнимая его ближе к себе. Тебе пришлось автоматически сфокусироваться на нем. На его слова ты слабо улыбнулась
- Дурачок - ты легко покачала головой - Я люблю тебя! Люблю не за то, что ты когда-то сделал...А за то, кто ты сейчас, рядом со мной - ты не считала себя великим покорителем душ, изменяющим жизни. Ты видела человека с самого начала, видела его таким. Полюбила его таким. И поцелуй, совсем легкий, был сейчас тому подтверждением.
- Но играть? - ты сделала шаг назад, смотря на эту таблицу. Ты сморщила лоб и покачала головой - Это ведь наша жизнь... Твоя жизнь... Сыграть в игру - ты бегала глазами по таблице, не читая слов, но затем резко остановившись на двух окнах, шедших один за другим
- Кокаин? Целовался с другой девушкой? - одна бровь поползла вверх,. а ты засмеялась - первое я бы заметила, второе должно быть на твоей совести и ты бы мне рассказал - улыбнулась ты, продолжая смотреть на таблицу еще несколько мгновений. Затем ты перевела взгляд на молодого человека и очень тяжело вздохнула. Как не хотелось этого делать
- Хорошо. Если тебе так проще, я готова в это сыграть - один большой вдох и еще большее глубокий выдох. ТЫ подошла к краю крыши - там был широкий выступ, на который ты успешно села. Взгляд снова устремился на таблицу. При более детальном рассмотрении у тебя глаза полезли на лоб. Там все было чудовищно. Кроме еще парочки окон. Ты шла от противного - чего не может быть точно
- Не можешь иметь детей? - ты вопросительно посмотрела на Цезаря - Все могут иметь детей, все! Да и я не думаю. Опыт отношений с мужчинами? - ты рассмеялась - я тоже не верю. как и в то, что ты мог лечится от алкоголизма, слишком рано для этого..Особенно с тем, как ты пьянеешь - самое заавное, что ты старалась смотреть на самое безобидное из всего, что можно было там найти. Но безобидное, кажется, кончилось
- Цезарь - ты посмотрела на молодого человека - я не верю пунктам, которые я уже назвала, но все остальное звучит ужасающе - ты вернулась к таблице.
- Ты явно не можешь быть причастен к Черной Руке - ты покачала головой - ты же сам учишься на бесплатном. Да и вообще это ужасающая групка людей...Жестокие, несправедливые они люди - ты помотала головой, откидывая от себя все это
- Как это сложно, мамочки! Хорошо. Хорошо - Цезарь,я  буду выбирать по две, ладно? Растягивать это "удовольствие" я не хочу - ты уперлась в аблицу, снова проворачивая в голове все - касательно детей ты тут же откинула все варианты, касательно наркотиков тоже. Верная рука тоже отпала. И того уже ПЯТЬ вещей, которые не могут касаться Цезаря - хорошо. Из всего, что осталось у меня под вопросом, самое милое и безобидное - это свадьба с Оливией и дружа с моим папой - ты посмотрела на Цезаря вопросительно. И хотя это все казалось странным, ты знала - на пьяную голову у этих двух могло быть что угодно (да и потом, это самое безобидное, что может быть), а с твоим отцом сдружиться он мог легко - направление деятельности одно, твой папа располагает к себе, у него огромное имя и опыт за спиной.

Слова "это мое прошлое", а не "наша жизнь" и дальнейшие два рассказа совсем не хотели клеиться в одну картинку. И если инцидент с Оли тебя вовсе не трогал, потому что и правда был прошлым, да и просто был достаточно смешным эпизодом, то история с твоим папой тебе нравилась куда меньше. Не подумайте, что Лекси хотела, чтобы Цезарь ненавидел ее отца. Даже, наоборот, очень хотела.
Но сам факт того, что от тебя скрыли даже такую информацию тебе вовсе не нравилась. Ты пялилась на эту таблицу с этими выражениями, поступками, половина из которых принадлежала Цезарю. А теперь уже и только 6 поступков. Что ж, все лучше, чем убийство человека или смертельная болезнь. А ни на то, ни на другое ты не рассчитывала ни при каких обстоятельствах. Это бы всплыло где-то, в любом случае всплыло. Но эта игра тебе не нравилась. И теперь у тебя все меньше хватало терпения и сил её продолжать. Единственное на всем белом свете, что может полностью вывести тебя из равновесия, - это истории с отцом. Ты его любишь, всегда любила и всегда будешь. Но тебе до невозможности сложно отпустить то, что произошло. И тот факт, что Цезарь подружился с твои отцом, тебя не удивлял никак, но тебя удивляло, что ты об этом не знала. Он даже был у него в доме, а ты до их пор считала, что они виделись всего лишь однажды, на том собрании.
Во всех этих мыслях ты совершенно прослушала слова Цезаря про то, что он предпочитает самое сладкое и вкусное оставлять на потом. Да, ты делаешь всегда также, чтобы последние минуты чего-либо были самыми вкусными, самыми приятными. Но это не тот случай
- Какими моими чувствами? - очень серьезно и вдруг спросила ты, поднимая взгляд на Цезаря - Чувством того, что мне тяжело его подпустить обратно к себе? Да, тяжело... Но Цезарь - ты смотрела на него, сильно сжимая зубы, чтобы сдерживать поток нахлынувших эмоций - Гораздо тяжелее случайно, через какую-то игру узнать, что тот, кому ты отдаешься больше все последнее время, общается втихую с моим отцом. Я и так знала, что он тебе понравится. Потому что он такой, он располагает всех и каждого к себе...Но неужели ты думал, что я бы не поняла это, не приняла бы это и чего ты вообще ждал, сохраняя это в тайне? Пару минут назад ты сказал "это мое прошлое". Но мой папа уж никак не может быть твоим прошлым - ты смотрела на него глазами полного отчаяния. А что дальше? Что дальше от этих всех квадратиков ожидать? Взгляд упал на злосчастную таблицу. Ты в ужасе смотрела на все ячейки, понимая, что из самого безобидного осталась разбитая тачка и походы к психологу. Все остальное в принципе не поддавалось ни твоему пониманию, ни твоему воображению.
- Я согласилась на это только потому что я тебя люблю.... И хочу, чтобы все было хорошо - ты закачала головой, продолжая таращиться на большой лист бумаги - но я не уверена, что я хочу играть в угадайку, с замиранием сердца ожидая, а правда ли то, что ты мог переспать с нелюбимой девушкой за деньги или, что у тебя мог бы быть сын, о котором я ни сном ни духом - ты закрыла глаза и подняла голову наверх. Ты сидела и не понимала, хочешь ли знать, что из всего этого правда. Но в то же время понимала, что если не узнаешь, то все будет еще хуже. И от этого хотелось плакать. Ты не просила его рассказывать о прошлом, которое никак не было связано с тобой. Но ты хотела знать, что из всего этого есть сегодня, что затрагивает тебя, а точнее обходит тебя стороной.
- То, что я назвала сейчас? - ты открыла глаза и опустила голову, устремляя взгляд на Цезаря. Ты отчаянно боролась с чувством сбежать отсюда и желанием сделать так, как легче ему. И твой вопрос сейчас подразумевал твой второй выбор, его очередь говорить

Почему все люди так упорно используют господина "случай", чтобы оправдать себя. Все и каждый на этой планете. Я не хотел тебя расстраивать, мне показалось, что тогда было не лучшее время, я ждал момента, я ждал подходящего СЛУЧАЯ. Вот к чему приводят все эти ожидания - томное молчание, ожидание, напряжение.
- Подходящего случая не бывает - тихо сказала ты, но молодой человек вполне мог это услышать . В общем-то это уже было не самое главное. Самое интригующее ждало тебя впереди. Сейчас явно не шло обсуждение о ваших отношениях с отцом, о его взаимоотношениях с твоим молодым человеком.
И сначала ты услышала заветное "Нет", отчего практически выдохнула, а губы дрогнули даже в легкой улыбке. Но это было слишком рано. Молодой человек продолжил говорить. Про деньги, про уговор, про...отработку. Ты посмотрела на Цезаря, пытаясь через темноту понять, серьезно ли он, шутит ли он. Хотя какие сейчас были шутки. Локти уперлись в колени, а ладони подперли голову с обеих щек. Ты сделала глубокий вдох, затаив на несколько мгновений дыхание. Глубокий выдох.
- Сюрприз для меня любым путем - хотелось плакать. Может быть, впервые в твоем голосе прозвучал невеселый сарказм. Ты смотрела в пол - милый мой... Родимый мой... Цезарь - только на его имени ты подняла взгляд вверх, прикусывая губу - неужели... Ты.. - ты замотала головой, резко поднимаясь и отворачиваясь. Ты смотрела на город, простиравшийся перед тобой - Господи, неужели ты не мог найти другого выхода - ты снова замотала головой, вместе с тем зажмуривая глаза. Почему все просто не может быть хоть чуть-чуть гладко последние годы в твоей жизни? Почему одно за другим всплывает то, с чем приходится отчаянно бороться. Ты слишком мягкая, слишком уязвимая для всей этой борьбы. По щеке спустилась одинокая слеза
- Я больше не хочу играть в твою игру - тихо сказала ты, отчего не была уверена, услышал ли он вообще этих слов - Я хочу, чтобы ты сам рассказал мне все... Все, что сможешь и посчитаешь нужным - как это было больно, как это было пронизывающе больно. Ты не умела ругаться, ты не умела обижаться, отчего каждое произнесенное слово сейчас звучало как просьба, как добрый детский отказ, пропитанный страхом. Но ты больше не хотела гадать в этой игре. Это была плохая и грубая игра, а тебе такие не нравились.
И как-то очень неожиданно и сильно сделалось дурно. Закружилась голова, в глазах будто потемнело, но в темноте это было трудно понять. Как-то тяжело стало дышать. Тебе это напоминало те небольшие приступы, которые когда-то у тебя случались. И тогда доктор сказал - такое бывает при сильном нервном расстройстве. Было ли оно сильным сейчас? в вышей степени. Ты уперлась обеими руками о край крыши.
- Еесли ты не готов ничего говорить сейчас, то мы можем поехать - домой? Он к себе, а ты к себе? Наверное. Хотя тебе так не хотелось возвращаться одной туда.Там было пусто - сестра с мамой уехали, отец - с ним все было все еще тяжело общаться. Единственный, кто оставался, - это Цезарь. И то, что сейчас все казалось крушением Титаника, убивало и съедало тебя изнутри. И только нежелание признавать, что что-то нехорошее происходит, давало тебе сил стоять ровно и не плакать. А ведь хотелось просто побежать и обнять его... Или чтобы он подошел, обнял и сказал те слова, от которых можно было бы забыть о существовании чего-либо отрицательного. Но возможно ли это...

Все эти слова как-то неприятно больно царапали все внутри. И не потому, что Цезарь это сделал. Да, это было очень неприятно и это был один из самых худших выходов, который можно было найти. Но самое неприятное, что это относилось к тому времени, когда было уже "МЫ", а не ты и он, два разных человека, не знавшие друг друга. Он был в твоей жизни, а ты была в его. И от этого становилось как-то немного не по себе.
Почему, для чего люди так любят таить всю правду, чтобы потом мучить друг друга такими рассказами. Почему, натворив, нельзя просто подойти и сказать. Тяжело будет и там, и там, но в первом случае проблема решится лучше, быстрее, легче. И это идет с детства - мы приходим к своим родителям, когда сделали что-то не так. И они нас ругают. что мы делаем дальше? Дальнейшие ошибки и проделки мы всячески стараемся утаить, "чтобы только не узнали родители". И все это переносится во взрослую жизнь. И сегодняшний вечер тому идеальный пример.
На его слова ты ничего не ответила, но тебя заставил вздрогнуть и повернуться резкий шелест бумаги. Он рвал эту таблицу, скидывая её с крыши, пуская по ветру. И ты видела в каждом движение ту злость, разочарованность, ту досаду и боль. Она читалась в сильно сжатых руках, напряженных мышцах лица. Очень неожиданно оказавшись на коленях рядом с тобой он затараторил одну мысль за другой, один факт за другим. В этом было что-то очень милое и забавное, хотя сложившаяся ситуация и вовсе не казалась такой. Его нежный поцелуй дал возможность сделать небольшой выдох. Ты обхватила его руку и потянула на себя, тем самым поднимая молодого человека
- Давай, вставай - тихо прошептала ты. На улице было и так холодно, а вся эта ситуация вновь и вновь устраивала  гонки мурашек по телу. Ты закрыла глаза и уткнулась носом ему в грудь - я не прошу тебя рассказывать мне все твое прошлое. Оно есть у всех, и у меня, в том числе - на этой фразе ты усмехнулась, стоило только вспомнить последние два года, проведенные в Лос Анджелесе - о нем мы будем постепенно узнавать, я просто хочу знать, что есть сейчас. Что может неожиданно где-то всплыть, чтобы я могла быть к этому готова. И могла ответить за тебя, поддержать тебя.. ммм? - ты несколько отдалилась, чтобы посмотреть ему в глаза. Это было опасно, ты не могла концентрироваться на чем-либо, когда смотрела в эти глаза, видела этот взгляд. Видимо, нужно было учиться
- Мне очень жаль... Я про школьную любовь и аборт - из неоткуда вспомнила ты, вновь прибегая к своему фирменному приему - теребить что-то на одежде. В этот раз это была куртка молодого человека. Но твои слова были искренними, они всегда были такими. Возможно, теперь ты могла понять, почему общение с детьми не было такой радостью - может быть, ему было сложно с этим совладать. А страхи - штука сильная.

Молодой человек говорил быстро, спокойно, однако ты все равно чуточку сильнее прижималась к нему. Для тебя такие истории были леденящими душу. Ты обожала детей, души в них чаяла. И просто не могла понять, как можно убить в себе жизнь. Ведь ты когда-то родился, родители дали тебе жизнь. И как можно допустить такую ошибку и не дать такого же шанса другому человечку, еще маленькому, самом беззащитному существу на всем белом свете? ТЫ только мотала головой, уже даже после слов Цезаря, прокручивая все в голове. И тут, только после новой речи Цезаря твои глаза расширились. Ты слышала имя, слышала слово месть. Две вещи соединились в одну. Ты стояла, не моргая, смотря куда-то вперед. Ты знала этого человека! Знала! Она очень мило и приветливо общалась с тобой, зная, кто ты! Зная, кем ты являешься Цезарю
- Не может быть просто тихо и хорошо, да? - ты закатила голову, смеясь. Вот сейчас было смешно, хотя это был скорее истеричный смех. Возможно, это просто играло твое богатое воображение, но все же особых позитивных перспектив тебе это не давало. Ты опустила голову и посмотрела на Цезаря, улыбаясь этой "истеричной" улыбкой - я знакома с этой особой. Мы совсем недавно и очень для меня неожиданно познакомились. И она была до безумия приветлива, милая и добра - после этих слов вы, кажется, оба понимали, что её коварный план мести начинался именно с тебя. Или же, твои мозги думали совсем уж страшные и странные вещи. Может быть, ей просто хотелось косвенным образом все узнать у тебя о Цезаре, чтобы потом использовать против него. Или же ей хотелось и тебя задействовать в эту игру. Игры? Опять эти проклятые игры? Они уже начинали порядком надоедать.
В общем-то эта девушка представляла сейчас для тебя наименьший интерес, потому что тебе куда важнее было сейчас решить все недосказанности с Цезарем. Его слова ни чуть тебя не успокаивали. Он, как ребенок, сейчас спрашивал о том, что уже вроде и здесь, а вроде еще и где-то там. И вроде бы сказал, что что-то есть, а вот что - хоть сам или ищи. И разве после таких слов ты сможешь спокойно спать, если он не расскажет тебе этого? Да нет же, ты будешь ворочаться, думая: "А что же мне могло наверняка не понравится?"
- Это совершенно твое право, говорить или нет - тем же спокойным голосом начала ты, все еще оставляя след той недавней улыбки - но могу тебе сказать, что после этих слов я теперь не смогу спокойно спать, думая, что же такое могло мне не понравится - если быть честным, то быть и в таких мелочах. Конечно, это не мелочь, но для тебя это было таким привычным - во благо другому, наносить вред себе, своему спокойствию и равновесию. Лекси такая Лекси. Ведь тебя даже не спроста в большинстве случаев зовут "Лекси", а не Алексис, Алекс, Лекс. Ты уткнулась обратно в плечи молодого человека, прикладывая левую щеку к телу, так чтобы правой рукой продолжать теребить одежду молодого человека - и каково твое решение? - мы ведь взрослые люди, правда? Должны решать все сами. А так как здесь не идет вопрос о том, чтобы съезжаться вместе, ехать отдыхать, жениться или что-то в этом роде, что требует решения с обеих сторон, Цезарь должен был что-то принять для себя сам. Ты же пока просто стояла, нежно прижимаясь к нему. Где-то внутри тебе было жалко, что ты совершенно не могла топнуть ногой, закричать, выбросить все и убежать, чтобы поговорить на другой день. Но тебе это казалось глупым и ненужным, это не поможет делу. Поэтому ты усердно ждала, покусывая при том внутреннюю сторону губы.

Разговор, казалось, стал теплее, лучше. И ты успокоилась, понимая, что готова принимать эти сложные вещи, что можешь справляться с теми событиями, которые были в жизни Цезаря и имеют отношение к сегодняшнему дню. К его ошибкам, которые были, но еще имеют отголоски сегодня. Мы все ошибаемся, правда? Просто понимая эти ошибки, нужно уметь исправляться.
- Да, я теперь хоть знаю, откуда столько интереса к моей персоне - улыбнулась ты, вместе тем снова качая головой. Ты вспоминала ваше знакомство, оно показалось интересным, но очень странным. Настолько неожиданным, что ты так и не поняла, откуда вообще взялось это знакомство. Впрочем, ну её, эту девушку. Она есть, у нее есть прошлое с Цезарем, да еще какое прошлое. И тебе очень хотелось услышать всю историю событий, но сейчас было не то время. Вы еще успеете друг другу все рассказать, где-нибудь на крыше дома за чашечкой горячего чая, кутаясь в пледы. Или дома, сидя на балконе. Или где-нибудь просто под теплым одеялом, смотря старую заезженную комедию, которую вы оба знаете наизусть. Никуда не деть от тебя эту романтику, никуда.
Ты почувствовала, что Цезарь напрягся. Он явно думал, говорить тебе эту самую тайну или нет, говорить её прямо или обходными путями. Он стоял, почти не двигаясь. Ты не видела его лица, продолжая "лежать" головой на его груди, теребя его куртку. Ты ждала, тоже думая о своем. Сердце нервно и неприятно стучало в предчувствии. Обычно такое бывает от предчувствия плохих новостей. Но какие плохие новости, ведь вы все пройдете, правда? Трудности из прошлого, трудности, встречающиеся вам на пути в настоящем. Он тебе рассказал неприятные истории своего прошлое, свои нехорошие поступки. Что еще может быть? Ты стала вспоминать все факты, которые были написаны на той таблице, но так и не видела ничего такого, что бы ты не смогла перенести. Кокаин? Ну хорошо, это бывает, он не обязан перед тобой отчитываться. Психолог, снотворное? Есть причины, по которым он мог туда ходить. Заболевание, невозможность иметь детей? Ты даже не хотела думать об этом. Это невозможно в принципе, нет.
- И мне это приятно слышать - сказала ты, не поднимая головы и чуточку сильнее прижимаясь к молодому человеку. Давай, скажи это уже. Сердце колотилось сильнее, а ты больше не могла ждать, но почему-то целенаправленно не поднимала взгляда - так проще, что ли. И вот он произнес пять слов. Сначала тебе потребовалась секунды, чтоб вспомнить, что ты там до этого говорила. Вспомнила. Губы дрогнули в улыбке и ты усмехнулась
- Цез, ну что ты... Ну это не смеш - в этот самый момент ты подняла голову и встретилась с ним взглядом. Слово оборвалось, оставшись эхом на этой крыше. Он не шутил. И не играл, будто бы серьезно говорил о том, что является шуткой. Он стоял, не шевелясь, на лице ни тени эмоции несерьезно - ты не шутишь - три глухих слова, которые ты смогла выдавить из себя, прежде чем задержавшаяся улыбка исчезла с лица. Теперь замерла ты
- Ты..В Черной... Руке? - будто не веря, переспрашиваешь ты. Или утверждаешь. Ты и так все поняла с первого взгляда, но все же упорно, как мотылек бьющийся через стекло к свету, смотришь ему в глаза, пытаясь найти хоть одну нотку усмешки. Милая, да я шучу, как я могу там быть - где эти слова, которые уже должны вылетать из его уст. Где эта улыбка и обнимающие тебя руки. А слова - глупенькая, ты что поверила? Их нет.
Пусто, глухо... Очень и очень плохо. И на улице очень свежо, но как-то резко не хватает воздуха, как-то резко темнеет в глазах. И как-то кружится голова. Ты мотаешь головой и машинально делаешь шаг назад, чтобы лучше видеть его
- Ты же... Ты же бюджетник! - все еще не веришь ты - ты сам.. такой! - еще шаг назад. Ты отворачиваешься и делаешь шаги от крыши - То есть. Все издевательства над студентами, все шутки и все, что происходит, - ты имеешь к этому отношение? - ты начинаешь расхаживать из стороны в сторону, то хватаясь за голову, то кусая пальцы - Будучи таким же, как они, ты допускаешь эти издевки? - ты останавливаешься и смотришь на Цезаря. Ни одной высокой нотки. Ты просто рассуждала вслух, эмоционально, да. Ты смотришь ему в глаза, а затем делаешь несколько шагов вперед
- А если там была бы я? Или Оли? - ты дышала носом, сжимая губы, чтобы не заплакать - А если бы там были мы? Или кто-то еще из твоих друзей? Что тогда? - ты знала этого человека почти три месяца, всего лишь. Но ни разу ты не верила ни одному слову со стороны других людей о нем. Они не знали его, не знали, какой он и кем является. Ты знала, всегда. И пока он сам не говорил, ты не верила словам и пустым звукам. Слухи - не для тебя. Но это было очень больно
- Я никогда не верила и не слушала других. Мы разные с разными людьми. И я знаю, что со мной ты совсем не такой, каким ты можешь быть в жизни, в работе, в учебе. Но это... - глаза начали наполняться слезами - Как... Как это возможно - ты перешла на надрывный шепот.тебе было очень плохо. Перед тобой стоял тот любимый человек, но теперь ты не знала, а кто же он. Если столько лет он был в Черной Руке. И если с тобой он стал другим, как говорят люди. То почему он все еще был там? Стало холодно, хотелось домой. Очень хотелось домой. Под теплое одеяло, которое в детстве было самым лучшим укрытием. Ты взяла одну свою руку в другую, прижимая их обе к груди - ты всегда так делала, когда было больно. Особенно последние пару лет.

- Не системно - сказала ты, кивая головой. От этого становилось гораздо легче. Ты готова была теперь вообще забыть все то, что он сказал и все то, что ты узнала. А если серьезно, то от каждого слова становилось хуже и хуже
- Почему бы не позволил? А вдруг я четко попала под вашу схему действий - ты смотрела на него, не двигаясь, не моргая - неужели ты думаешь, что будешь счастлив, идя по головам других? Мы не в мире животных, где надо грызть друг друга для выживания. Грызя других, ты в итоге не будешь счастлив сам. Почему так упорно никто не хочет этого понимать в жизни - буквально вопль отчаяния. И ведь весь мир был переполнен такими людьми - представь меня на месте любого из них. меня бы "похоронили" заживо. Только потому, что какая-то группа людей решила так развлечься. И плевать на платников - среди них нет людей, знающих, что такое пахать. Но ты, зная, что такое труд, стихаря и целенаправленно давишь их? - ты развела руки в сторону, приподнимая брови. Неужели от этого на душе спокойно, неужели можно спокойно спать от этого и быть счастливым, достигая чего-либо.
- ТАким путем добиваясь успеха, он не будет приносить ни радости, ни спокойствия. А знаешь, что самое интересное - ты подошла ближе к молодому человеку. Твой голос трясся, тебе было больно и страшно, но ты не могла просто молчать, как сильно это тебя задело - что даже будучи задавленными, эти люди знают, чего хотят. И пусть другим путем и более долгим, более жестоким, они дойдут до своего. И все эти действия окажутся только лишь небольшим оттягиванием - неужели все это происходит на самом деле. И что происходило, что будет в следующую секунду. Ты стояла как вкопанная. Просто не знала и не понимала: Что теперь? Ты металась глазами из стороны в сторону, иногда проскакивая взглядом по Цезарю. Его шаги навстречу тебе - лучше бы он замер там на месте, потому что это приближением была еще куда сложнее, чем тяжелое молчание. Выслушав все ( и последний вопрос тоже), продержав невероятно длинную паузу, ты наконец подняла на него глаза. Сделала несколько небольших, до боли неуверенных шагов к нему навстречу, оказываясь рядом. ТЫ смотрела ему в глаза и просто не знала, что говорить
- Мне очень жалко, что ты не рассказал про свои проблемы раньше... Я бы смогла тебе помочь - тихо говорила ты, дрожащим от волнения голосом. Ты отвела взгляд - меня не надо провожать - кажется, что через мгновение будет совсем сложно разобрать твои слова. Ты замялась, переступая с ноги на ногу, теребя свои пальцы. Наконец, взгляд ему в глаза
- мне очень приятно, что ты нашел в себе силы сказать все, что у тебя есть, все, что касалось и касается тебя - где-то по закромам своего тела ты собирала последнее самообладание - И ни что из сказанного не меняет того, как сильно... как безумно сильно я тебя люблю - и как все вроде бы хорошо начинается. Но всегда и везде, почти всегда и везде есть это "но". Ты опускаешь взгляд и по привычке хватаешь его куртку. Глубокий выдох - и твое прошлое, касающееся или не касающееся настоящего - твое. Я не претендую на него. Но это, то было все это время с тобой... И я не знаю, как мне это принимать. Я не могу этого принять - ты подняла на него глаза. По щеке покатилась слеза - Я знаю, какого это, когда твое счастье рушится из-за действий других. И если ты хочешь быть частью такого достижения своего счастья... Я не уверена, что я готова это принять - вот оно. Сказала. И сердце буквально разорвало на мелкие кусочки. Опять и снова, за такое недолгое время. Ты снова забегала глазами, не понимая, что все это значит. Через мгновение ты просто очень сильно, очень крепко обняла его, так, чтобы он не видел твоего лица
- Я очень люблю тебя... - прошептала ты ему на ухо - но я не могу принять это в твоей жизни. прости - любая другая девушка бы просто развернулась и ушла, ты еще извинилась за то, что не можешь принять такие нехороший действия, как тебе они виделись, в твоей жизни. Еще мгновение и ты резко отстраняешь от молодого человека и, не смотря ни секунды больше на него, бежишь к выходу. Лестница- как тяжело спускаться, когда невозможно дышать и темнеет в глазах. НА последней ступеньке ты все оступаешься и падаешь. Но даже не чувствуешь боли. Ты упираешься руками в пол и зажмуриваешь глаза. Одна рука сжимается в кулак и бьет сильно по полу. Так не должно быть. Ты садишься на пол, плевать, что холодный. Садишься и медленно отползаешь в сторон, чтобы сидеть сбоку от лестницы - тебя так почти не видно, да и не будешь никому мешать. Как-то очень сильно болит в груди, по-прежнему невыносимо тяжело дышать. Неужели все кошмары вернутся в твою жизнь, сопровождаемые теми приступами. Сейчас ты чувствовала себя одной. Как тогда, в Лос Анджелесе. Мамы с Оливией нет, отца - нет. Одна.