in the waiting line

Ранним утром, в один из тех дней, когда ты вдруг просыпаешься, как по будильнику, зная, что никуда не надо спешить, солнце особенно ярко светило в окна спальни. Занавески с вечера остались распахнутыми, потому что я не вставал с кровати уже вторые сутки. Работа забыта, в Голден Гейт, наконец-то, наступили каникулы. Начало лета всегда означало начало скуки. Друзей вне университета у меня не было, остальные же разъехались кто куда. Летние поездки за границу меня никогда особо не привлекали, поэтому каждое лето я пытался найти себе занятие по душе, которое не вызовет желание купить удавку. Сегодня только начало, поэтому я позволил себе не напрягаться и валялся в постели, играя в xbox или просматривая любимые фильмы и сериалы. Вокруг скопился весь домашний запас посуды, но я даже не пытался как-то это предотвратить, запихав куда подальше свой чёртов педантизм. На часах горели зелёные цифры 08:01. Проклиная всё на свете, я старался смириться с тем, что настало время думать и творить. В первую очередь пришлось среди простыней найти пульт, чтобы выключить бесперебойно работавший все дни телевизор. Когда экран погас, я ощутил покалывание по всему телу, которое, видимо, затекло от постоянной лёжки. Спустя несколько долгих минут, я уже настраивал воду в душевой. Взглянув на себя в зеркало, принял мудрое решение привести себя в порядок – наверняка так будет намного легче придумывать. Горячая вода упорно не текла, что было словно знаком судьбы. Я смело ступил под ледяную струю, предоставив ей всего себя – помятого, неотёсанного, со скорбным выражением лица. Король неудачников. Температура воды быстро взбодрила не только тело, но и дух, насильно уговаривая не помирать молодым. Теперь всё зависело только от меня. Решив не завтракать, я быстро одел первое, что попало под руку, спустился в гараж и через пару минут уже мчался на своём потрёпанном пыжике куда-то в сторону границ города. Понятия не имею, что вдруг стукнуло мне в голову, ведь машину я использовал только в самых крайних случаях и не любил кататься на ней без причины. Однако такие желания подсознания казались мне крайне любопытными и давали надежду на то, что лето всё-таки пройдёт не так уж плохо.
Сан-Франциско был прекрасен в лучах утреннего солнца. Лёгкая прохлада пускала мурашки по всему телу, в открытое окно дул ветер, тормоша и без того беспорядочно лежащие волосы. Я нацепил очки, чтобы защитить от него глаза и вдруг почувствовал себя невероятно крутым. На дорогах машины встречались реже обычного, словно город опустел, впустив лето. Когда, если не сейчас, такому человеку, как я, получать удовольствие от жизни? Самая страшная стадия уже позади, осталось только вечером замести следы и полностью стереть из памяти воспоминания о безделье и апатичности. Я потянулся к бардачку и выудил из кучи неважного барахла пачку мальборо. Не могло быть ничего лучше, чем закурить любимые сигареты, спустя столько дней в университете, где я старался себя ограничивать, чтобы не подавать плохой пример студентам. Каждая затяжка отправляла в рай. В глазах немного потемнело, кончики пальцев на руках начало покалывать, я полностью расслабился, не забывая лишь следить за дорогой. Пару километров спустя, машина свернула на скромную улочку, заставленную милейшими похожими между собой коттеджами. Машина словно сама везла меня куда-то, не спрашивая, хочу я того или нет, точнее зная заранее, чего именно я хочу. В конце дороги виднелся знакомый до боли дом, возле которого я и затормозил. Не сильно заботясь, правильно ли припарковался, я вышел из машины, вдохнул полной грудью свежий воздух и раскинул руки в стороны, наслаждаясь прекрасной погодой. В кармане завибрировал мобильный телефон – включился будильник, который я всё время забываю выключить. 08:30. По-быстрому отключив все функции для раннего подъёма, которых у меня была целая куча, потому что проснуться от одного источника – выше моих сил, - я набрал номер, который помнил наизусть, кажется, вечность. Когда ты взяла трубку, злющим тоном просипев что-то вроде «какого хрена», я улыбнулся, зная, что ты не видишь, и максимально серьёзным голосом сказал:
- Вишенка, вишенка, оленёнок вызывает, приём, как слышно?
Ты сонно хохотнула в трубку, а я представил, как ты приподнялась на одном локте на кровати, чтобы отодвинуть занавеску окна, выходящего на улицу. Увидев твою заспанную мордашку, я чуть было не закричал от радости, но вовремя опомнился и приветственно поднял руку с растопыренными в разные стороны пальцами. Потом ты пропала из виду, и я закрыл глаза, уже видя перед собой, как ты сладко потягиваешься, стаскивая с себя одеяло, переворачиваешься на живот и утыкаешься лицом в подушку. Затем я услышал твой сильно приглушённый голос:
- Чего тебе надо?
Он звучал так по-родному, без капли злости, казалось, что ты вот-вот засмеёшься.
- Просыпайся, мы едем на океан.

Услышав заветное «заходи», я тут же рванул обратно в машину, во второй раз открыл бардачок, несколько секунд копался там и, наконец, выудил звенящую связку ключей. Меня, как маленького мальчика, бросало то в жар, то в холод, радость переливалась через края, временами сковывая всё тело. Твой силуэт скрылся из виду, оставив после себя только колышущуюся занавеску. Я захлопнул дверь машины и трусцой побежал по дорожке к дому, еле сдерживая своё желание увидеть тебя поближе. Руки немного тряслись, поэтому я не с первого раза попал ключом в скважину. Заскочив внутрь, я сразу сфокусировал внимание на столике возле входной двери. Твоя сумка валялась в полу вывернутом состоянии, часть содержимого высыпалось на пол. Проследовавший далее взгляд зацепился за туфлю, лежавшую на боку под столом. Местоположение её подружки мне было неизвестно. Облокотившись на дверь, я издал еле слышный стон, закрыл глаза и тяжело выдохнул, стараясь не поддаваться эмоциям, которые уже проверенно приводили к скандалам, коих свет не видывал. Обычно мне не нужны были очевидные подсказки, я по одному твоему виду мог сказать, что ты делала прошлой ночью. Что ещё печальнее, мне никак не удавалось порадоваться за тебя, как за девушку, не теряющую время даром, живущую полной жизнью и не упускающую возможность хорошенько оттянуться. Я знаю, что иногда ты ненавидишь выбираться в ночной город, тебе тошно от одной мысли о пьяных танцующих в клубах безрассудных людей. И тогда я нежно обнимаю тебя, благодаря господа за то, что сегодня ты будешь в безопасности. Но вчера тебе явно не было тошно. И я считал себя страшно глупым, когда ощущал эти мерзкие уколы ревности, когда незнание где ты была, что делала, кто к тебе прикасался, кого касалась ты сама, съедало меня с головой. Никогда, за всю историю моих отношений с противоположным полом, не испытывал такой всепоглощающей ненависти к каждому, кто посмотрит на девушку. Иногда я накалялся до такой степени, что достаточно было кому-нибудь дотронуться до меня – взорвусь, уничтожая всё вокруг.
Оторвав себя от двери, я проследовал на кухню, где всё было знакомо чуть ли не лучше, чем в собственном доме. Воспоминания о том, что происходило на этой территории, заполнили с головой и губы невольно растянулись в улыбке. Я стоял, опершись обеими руками на раковину, глядя в окно и стараясь ни о чём не думать. Через несколько бесконечно тянущихся минут, послышалось босоногое шлёпанье по полу – ты пулей спускалась по лестнице, напомнив мне маленькую девочку, спешившую на встречу с отцом, который долго был в командировке. Я закрыл глаза за секунду до того, как ощутил раскаляющее тепло твоего тела, улыбка так и не сходила с умиротворённого лица. Мягкий поцелуй в щёку и снова прохлада. Поворачиваюсь и уже в упор смотрю на тебя, не скрывая эмоций. Твои движения легки, но не лишены едва заметной тревожности. Чашки, которые ты держишь в одной руке, слегка дребезжат потому, что твои руки дрожат, и я не знаю оттого ли это, что ты проснулась десять минут назад или причиной тому являюсь я сам. Становится жарко, пальцы оттягивают ворот футболки. Я наблюдаю за тобой, пока ты готовишь нам кофе, стараюсь запомнить, будто сегодня – последний день нашего знакомства, а завтра не существует. Ты поворачиваешься спиной, и я изучаю изящный изгиб позвоночника и тени между угловатыми лопатками. Твоя кожа, кажется, светится, мне нестерпимо хочется провести подушечками пальцев по хрупкой шее. Взгляд сам собой опускается ниже и, пока ты не видишь, я бесстыдно наслаждаюсь видом твоих ягодиц и ножек, засунув руки в карманы джинс. Таким образом я пытаюсь их сдержать, но сам себя не обманешь.
- Началось лето, а ты должна помнить, что со мной в это время происходит. Последний раз до сегодняшнего дня, я был на улице, кажется, позавчера. Кровать вся в крошках, посуда не помыта, кругом срач. Включился Кристиан-холостяк.
Ты задаёшь следующий вопрос, у тебя их всегда десятки и ты не стесняешься сыпать ими направо и налево, не замечая, успеваю ли я дать ответ. Подхожу вплотную, неуверенно скользнув одной рукой на талию, другой убираю твои тёмные волосы, едва касаюсь губами шеи, получая дозу адреналина в кровь и спазм в животе. Мне нечего от тебя скрывать.
- Очень скучал. Где ты была вчера?

Влажные кончики твоих волос приятно щекочут кожу, ты пахнешь чем-то завораживающе ароматным, и у меня начинают трястись колени. Я не имею право ни ревновать, ни ругать, ни предъявлять претензии, ведь ты не принадлежишь мне и никогда не принадлежала. Но именно это зачастую подстёгивает меня морально и физически. После каждой ссоры с тобой я могу пробежать сто километров без передышки, во мне столько энергии, которую можно направить в нужно русло, что осталось только подключить меня к генератору, и я дам электричество всей планете. Я не хочу сказать, что с тобой хочется только ругаться. С тобой приятно делать всё. Но из-за того, что 75% нашего общения – это сплошные вопли, я привык к такому ритму и каждый раз, когда вижу тебя, ненамеренно начинаю электризоваться.
Кто я такой, чтобы давать тебе советы? Меня не благословляли твои родители на то, чтобы я направлял их чадо на путь истинный, да и ты сама никогда не казалась мне той, за которой всё время нужна слежка – вдруг натворишь что-нибудь, и это сойдёт тебе с рук. Я знаю о тебе достаточно, чтобы понимать – ты уже взрослый, состоявшийся человек, не смотря на свой возраст. И тебе можно доверять. Но всё равно.. всё равно я не могу не ревновать, не могу не беспокоиться. Ты имеешь полное право злиться на меня за это, влеплять пощёчины, как ты делала когда-то. Только я боюсь, когда-нибудь твоё большое хрупкое сердечко не выдержит напора моего необоснованного чувства собственности.
- Не для кого было убираться. Я один и в свинарнике способен прожить. Только посуда кончилась сегодня чистая. Накажи меня.
Пальцы слегка вдавились в обнажённый живот, чувствуя, как ты понемногу сверху впиваешься в них ногтями. Я обожаю тебя обнимать, такую маленькую, что кажется, могу дважды тебя руками обхватить. Без ума от ощущения, когда ты у меня в объятиях, немного напряжённая, опьяняющая и нежная. Нежная как.. ребёнок.
Рука, было, дёрнулась в сторону, но потом вжалась ещё сильнее, прижимая тебя плотнее, чувствуя, как вздымаются твои лёгкие при каждом вдохе.
- Я осознаю это лучше, чем ты думаешь. Первые дни ночью в поту просыпался и видел твоё лицо на потолке довольно чётко, думал, всё, шизофрения. Потом приходилось давать себе разрядку, а то так и спечься можно.
Губы потихоньку вели дорожку выше, к ушку, куда ты меня безропотно подпускала. Сегодня что, день наоборот? С чего это ты так осмелела? Как-то раз, помнишь, ты дала мне повод, подпустила слишком близко. Как больно потом было покидать тебя всю в слезах. Согласись, гораздо проще было бы, если бы я трахал девушек вне зависимости от их возраста. Но я не обычный, так уж получилось, прости. Не могу позволить себе всё, что хочется, когда это задевает какие-то особо глубокие струны души.
Мы с тобой, если помнишь, никогда не обсуждали твои отношения с мальчиками. Нет, конечно, пару раз было, что ты прибегала в слезах, но и я тогда был вполне готов к этому. А теперь.. Всё так изменилось, мои чувство возросли в десятки раз и стало всё сложнее допускать мысль о том, что у тебя может быть кто-то ещё, что, в общем-то, совершенно логично. Я даже до сих пор не знаю, спала ли ты с кем-нибудь в своей жизни. От этого ещё сложнее, вне зависимости от того положительный ли ответ или отрицательный.
- А что, обычно, когда я рядом, тебе хочется плакать в подушку?
Добравшись до ушка, обхватил губами мочку, чуть потянув на себя, как ребёнок, играющий с погремушкой.
- Ты знаешь, что именно я хочу услышать. И если всё ещё хочешь к океану, стоит одеться менее откровенно.

Становится страшно оттого, что в это прекрасное утро, когда я понемногу начал чувствовать, что родился заново, голова рядом с тобой превратилась в сборище мерзких пошлых мыслишек. Не помню такого дня, когда мы вместе, и я не думаю о том, чтобы поцеловать тебя «по-взрослому». И это самое невинное из всего, что приходит на ум. Стискиваю зубы, когда ты подлетаешь, чтобы чмокнуть в щёку, специально слегка поворачиваю голову так, чтобы не случилось конфуза, чтобы не промахнулась. Когда наше знакомство едва состоялось, мы пошли гулять по ночному Сан-Франциско, ещё в те времена, когда ты пыталась пожить в университетском общежитии. Я буквально выкрал тебя из-под носа у смотрительницы, нагло соврав ей в лицо, что затянулась поздняя репетиция спектакля и ты, как один из главных персонажей, нужна мне как воздух. Она поверила, зная, что я не чужой человек, и имею какой-никакой авторитет. Было тепло, и ты сняла балетки и бегала по ещё горячему асфальту босиком, периодически издавая возгласы счастья и свободы. Я не мог смотреть на тебя без улыбки, но и восторг твой разделить до конца не сумел, всё-таки взрослый человек, адекватность – моё всё. Мы тогда гуляли всю ночь, и дошли до самого океана. Нашли волнорез, и добрались до самого его конца. У меня с собой была бутылка, на четверть наполненная виски, но сказал я об этом только когда мы сели на самый край бетонной постройки. Ты была удивлена, попыталась укорить меня в том, что я спаиваю маленькую девочку. А потом так разошлась, что тебе сорвало крышу. Я тогда первый раз видел тебя пьяной, зрелище, скажем прямо, не для слабонервных. Вся твоя энергия, и без того бьющая ключом, стократно усилилась. Бросив меня на волнорезе, ты помчалась к пляжу. Когда я доплёлся до туда, ты уже забегала в воду. Джинсы неопрятным комом валялись на песке, почти все мокрые. В ту минуту, когда ты, счастливая до безобразия, выходила обратно на сушу, я впервые осознал твою сексуальность. Белая майка ни на йоту не скрывала прекрасное тело, пришлось даже отвернуться и залпом допить алкоголь, который безбожно обжёг горло. Закашлявшись, я повернулся, а ты стоишь меньше, чем в сантиметре, тяжело дышишь и восторженно улыбаешься. Я всеми силами старался смотреть тебе в глаза и проклинал про себя этот момент. Потому что с того дня твоя сексуальность не выходила у меня из головы.
- Умер бы, если бы не надежда на хороший конец, - усмехнулся я, оставив в покое твоё ушко, но, ни на миллиметр не отходя.
Захотелось глотнуть кофе, источающего крайне необычный запах, поэтому моя рука медленно отстранилась от тёплого мягкого животика. Ты вдруг выгибаешь спинку, и я чувствую совсем интимные касания твоих ягодиц. Не знаю, что на меня нашло, но те воспоминания вдруг как рукой сняли всё беспокойство и напряжённость, скопившиеся за какие-то десять минут рядом с тобой. Зато породили физическое возбуждение. Я сделал полшага назад, ощутив каплю неловкости.
- Подумай как-нибудь о том, чтобы пожить у меня. Пару дней или недель, пока не надоест. Ты поймёшь, что и рядом со мной иногда хочется плакать.
Ты ни в какую не желала успокоить меня. Я решил, что пора засунуть кляп в рот своей ревности. Ты не моя и не моё дело, где ты ночевала сегодня. Главное, что сейчас ты со мной и что в доме кроме нас двоих никого нет.
- Тем не менее, дети не ведут себя так, как мы сейчас, разве нет? Когда-нибудь я сорвусь и, боюсь, это случится либо в тот момент, когда ты расхочешь меня, либо, когда не будешь готова. Я добровольно упустил уже десятки возможностей и не жалею об этом. Ожидание лишь подогревает желание. А сейчас оно уже настолько раскалено, что едва не прожигает дырки на джинсах.
Мне по-прежнему нечего от тебя скрывать. Но по пути сюда, я и мысли не допускал о том, что так всё обернётся. В очередной раз вдоль позвоночника пробежал холодок, пуская ток по телу. Ты не моя, но в любой момент готова стать таковой. А я, как терпеливый охотник, только и жду идеального момента.

In a few weeks
I will get time to realise
It's right before my eyes
And I can take it
If it's what I want to do

Страх, как чума, сковал меня полностью за считанные секунды. Не мог пошевелиться, взгляд так и застыл, уставившись в пустоту, сквозь тебя. Нет, нет, нет, я не собирался доводить тебя до истерики, нет, я не хочу тебя терять, не делай этого! Внутри меня кто-то отчаянно орал, а потом начал острыми когтями рвать себе путь наружу. Это кто-то был моей второй личностью, как у шизофреников, только с психикой, как ни странно, всё было в порядке. Если не считать то, что я не способен расслабляться и позволять себе получать удовольствие. И в данный момент, вторая личность хотела избавиться от первой. Она была безжалостной и рвалась с такой силой, что мне пришлось сжать кулаки до боли. Именно ощущение боли почему-то заставило вторую личность замешкаться всего на секунду, но эта секунда и дала мне шанс сделать ход. Я набрал в грудь побольше воздуха и выплюнул вместе со словами весь жар, скопившийся внутри:
- Прости!
Это прозвучало как отчаянный вопль, вместе с ним меня покинули силы, и тело опустилось на стул, стоящий позади. Я чуть не навернулся с него, попытавшись схватиться за воздух, не сводил с тебя глаз и замер, боясь спугнуть окончательно.
- Я, конечно, знал, что всё это не закончится хэппи эндом, но не думал, что всё настолько плохо.
Казалось бы, какая чушь. Настолько хотеть кого-то, что это приносит невыносимую, чуть ли не физическую боль. Хотя нет, боль приносит невозможность его получить. А что будет, если получит? Боль как рукой снимет.. вместе со всем остальным, что есть в душе? Это как вечное правило отношений между мужчиной и женщиной – когда он добивается её, теряет интерес. В нашей игре всё было наоборот, но правило от этого и не подумает измениться.
Я опустил голову, прожигая взглядом пол, как провинившийся первоклассник. Ладони вспотели, а ты билась током, от этой несовместимости мне ещё сильнее хотелось дотронуться до тебя.
- Нет.. не издеваюсь. Вишенка..
Я попытался взять тебя за руку, но ты мысленно оттолкнула меня. Да так, что я пробил собой стену и приземлился на другой стороне дороги, в чужом саду. Боль была чудовищной, я впервые ощутил её на своей шкуре и в глазах потемнело. Ты никогда так себя со мной не вела. То есть, тебя всегда бросала из холодного в горячее, но это касалось других вещей, обходя меня самого стороной. И ты всегда знала, когда остановиться. Но сегодня тебя несло на всех парах, как неуправляемый состав по железнодорожным путям.
Ты вдруг хватаешь меня за грудки, я ошалело смотрю в твои сумасшедшие глаза и вижу бесконечную вселенную тоски. Отстраняешься. Штормит как во время девятого вала. Страх не отпускает, но я собираю волю в железный кулак, делаю резкий выпад вперёд, от которого стул даёт задний ход на несколько сантиметров. Стою на крошечном расстоянии от тебя, но не смею коснуться. Твои цепкие пальцы хватаются за ремень моих джинс.
- Хочу, чтобы тебе не было больно.
Неуверенно поднимаю руки, обхватываю твоё личико обеими ладонями, заставляю смотреть себе в глаза. В ту же секунду меня охватывает то чувство, которого я так боюсь и стыжусь, чувство нестерпимого желания. Я понимаю, что сдался. Прошло столько мучительных лет в вечной борьбе между своими страхами, мнением общества и собственными желаниями, столько возможностей быть счастливым упущено. Я более не контролирую себя. Рука опускается на твою шею, скользит к затылку, чуть резковато притягивает к себе, чувствуя совсем толику сопротивления.
В следующую секунду второе «я» ликующе одерживает победу, вырываясь на свободу и целуя твои губы со всем накопившимся желанием. Трусливое «я» прячется в тень. Я же настоящий чувствую такую свободу, которой никогда не видывал. Мягкие губы отвечают взаимностью, в этом порыве бессовестно кусаю их так, что ты едва слышно вскрикиваешь, но, ни на секунду не думаешь оттолкнуть меня и на этот раз.

Сложно. Ты не понимаешь, как сложно. Вся передо мной, готовая к переменам, не без тени страха, но сильная и переполненная самыми лучшими эмоциями. Светишься. Не передать словами, как я счастлив находится здесь, с тобой, заключённый в твои объятия, награждённый твоими сладкими поцелуями. Но мне очень сложно. Закрываю глаза и мгновенно начинаю слепнуть от вспышек галлюцинаций – лицо той девушки из Нью-Йорка. Я трижды чертыхнулся про себя, не в силах совладать с собой, прекратить эту зависимость.
И вдруг мне медленно открывается простейшая истина – я должен сделать этот шаг не только, чтобы потушить пожар, вспыхнувший в твоей душе, но и чтобы наконец-то расквитаться с собственным. Я помню, как ты говорила мне – чтобы справиться с демонами в душе, надо встретиться с ними лицом к лицу, вот только я никогда не принимал это на веру. Это правило можно применить к боязни темноты или высоты, но не к моей пожирающей изнутри паранойе. А сейчас я понял, как ошибался. Это осознание пронзило  насквозь, я начал задыхаться и был рад, что ты сама прервала поцелуй. Твои руки обвились вокруг шеи, я вздрогнул, когда нежные пальчики коснулись линии роста волос на затылке, всё тело покрылось мурашками. Я в свою очередь одной рукой обхватил за талию, пальцами второй зарылся в мягкие волосы, параллельно вдыхая их прекрасный аромат, от которого голова тут же пошла кругом. Не узнаю запах, но уже понимаю, что буду теперь чувствовать его везде, куда бы ни пошёл.
Но всё ещё сложно. Я не знаю что делать. Перед тобой моя душа превращается в ребёнка, которому в пору плюхнуться в песочницу и делать куличики, но от которого все почему-то ждут чего-то особенного, сверхъестественного. Как от сиреневой коровы ждали неподвластных животным научных познаний. Я раздавлен чувством собственной беспомощности, но ещё трепыхаюсь, как рыба, выброшенная на сушу. Ещё немного и мир вокруг потеряет смысл, останусь я навечно наедине со своей чёртовой неуверенностью.
- Посмотри на меня.
Я вдруг крепче впиваюсь в твои волосы, не причиняя боли, но пугая слишком резким движением, тяну их слегка вниз, поднимая тем самым твоё лицо, заставляя смотреть. У меня и без того глаза чёрные, но сейчас они просто дьявольски темны. Как-то раз мне довелось взглянуть на собственное отражение в зеркале в момент сильнейшего возбуждения – зрелище не для слабонервных. Глаза настолько не скрывают всего, что творится внутри, что, кажется, даже увеличиваются в размерах, не вмещая в себе такое количество эмоций. Твои тоже немного потемнели, но они умеют показывать чувства иначе, не отпугивая всех, кто заглянет в них. Я вижу по всему твоему лицу, не говоря уж о теле в целом, как сильно ты хочешь. Эта мысль заставляет мои губы преломиться в ухмылке, суть которой даже я сам не смогу передать. Это удовольствие видеть тебя такой, смешанное с чувством собственного достоинства, отвратительнейшая из эмоций, которые я могу испытывать. Похож на маньяка. Только намного хуже.
- Тебе не страшно?
Минуты молчания сделали мой голос немного хриплым, потому говорю шёпотом, приблизившись вплотную к твоему лицу, касаясь губами нежной щеки. Ты прижимаешься сильнее, так, что я чувствую, как широко расходятся твои рёбра, едва сдерживая лёгкие. Им сейчас нужно столько воздуха, как никогда, я это знаю потому, что со мной происходит то же самое.
Руки опускаются ниже, обхватывают ягодицы. Я приподнимаю тебя, как пушинку, и сажаю на стол за твоей спиной. Бесконтрольные пальцы изучают твоё тело дальше, скользя по обнажённым бёдрам. Кожа такая приятная на ощупь, что, кажется, я трогаю шёлк. И трогал бы его вечно. Ещё одна зависимость, здравствуй. Пальцы заползают в потаённые места под коленями и тянут вверх, безмолвно требуя обхватит талию ножками. Издаю звук, похожий на выдох, что долго-долго сдерживали и отпустили с лёгким толчком – признак несдержанности. Смотрю на шею, ключицы, выучиваю каждую ниточку на лямках лифчика, изучаю угловатые плечи. Обожаю. Обожаю в тебе всё.
Горячие ладони поднимаются вверх, подушечки больших пальцев нарочито медленно движутся вдоль живота, ощущая, как ты напрягаешь его мышцы. Непроизвольная улыбка, теперь уже совсем добрая. Я, кажется, могу обхватить твою талию так, что кончики пальцев обеих рук дотронутся друг до друга с обеих сторон. Моя маленькая..
- Признаю, ты выиграла. Это провал, фиаско, разгром.. – бормочу я, всё ещё разглядывая тебя с такого близкого расстояния, на каком мы никогда ещё не были. – Я хочу тебя.

я читал в national geographic про то, как когда животное думает, что может погибнуть, оно напрягается и беснуется. но когда оно знает, что погибнет, становится совсем спокойным.
© оскар шелл, "жутко громко и запредельно близко" джонатана сафрана фоера.

- Я не смогу жить с тобой порознь, понимаешь?
Вовсе не пытаясь напугать или вразумить, я спокойно произнёс это как факт, который ты должна принять как должное. Всё меняется так резко, я думал, что не смогу приспособиться к мысли о том, что мы когда-нибудь переступим эту грань и перестанем быть «просто друзьями, которые страшно хотят друг друга, но один из них такой мудак, что не может себе позволить такого удовольствия». Думал, что наши отношения на уровне истерик будут вечными. Но совру, если скажу, что никогда не хотел большего. Не то, чтобы дело ограничивалось только сексом, конечно, о нём я думал чаще всего, но ещё сильнее жаждал просыпаться ранним утром и видеть тебя рядом, иметь возможность потрогать, поцеловать, заглянуть в сонные глаза; разделять интересы друг друга или не разделять и спорить до умопомрачения; ругаться не только на почве нашей больной темы, а по всем остальным поводам, которые встанут поперёк. Я хотел с тобой всего, особенно возить тебя на пары в университет и ничего не скрывать. Но именно последнего, уверен, делать не смогу. По крайней мере, первое время. Не буду против, если ты будешь делишься с кем-то, но сам вряд ли  произнесу вслух.
Не хватает сдерживающих сил, я снова целую тебя, кусая, не могу по-другому. Хочу оставить на тебе метки, как клеймо, что ты теперь принадлежишь мне, моя. Как странно. И как хорошо. Ладонь, прижатая к местечку на твоих рёбрах, где я отчётливо чувствую сверхскоростной ритм сердца, немного влажная, выдаёт нервозность. Считая удары, смотрю в глаза, не могу оторваться, кажется, что всё это снится и сон достаточно жесток, чтобы потом с размаху дать пощёчину реальностью. Но я готов, даже если это не правда. Готов к тому, чтобы быть размазанным по стенке, но только после того, как наслажусь тобой. Стреляйте, сажайте, клевещите.
Вдоволь наслушавшись сердца, поверив ему, рука поднимается выше, ладонь накрывает твою прекрасную грудь, пальцы сжимаются, не сдерживаясь, я снова целую тебя, свободной рукой придвигая ближе к краю стола, и внезапно чувствую жар между твоих ног. Это заставляет мой живот скрутиться баранкой, джинсы становятся настолько тесными, что причиняют боль. Магнит.
- Ни о чём не жалею, глупая. Я нахожусь там, где хочу находиться, с той, с которой хочу быть. Нет никакой ошибки, перепроверял много раз.
Не стоит труда скользнуть ладонью по твоему позвоночнику, перебирая пальцами по каждому из них. На короткое время оставив твою грудь в покое, спускаю одну за другой лямки лифчика, отодвигаю ткань одной из чашечек и схожу с ума ещё сильнее. Не могу отказать себе в удовольствии целовать. Ты выгибаешь спинку, я поддерживаю тебя горячей ладонью. Не способный поверить в происходящее, я не скуплюсь на нежность, но кусаться – моё любимое занятие, особенно в таких условиях. Ты шипишь и выгибаешься ещё сильнее, а я поцелуями поднимаюсь выше, не обделяя ни один сантиметр идеально красивой кожи. Мне нравится целовать твои губы больше всего, потому что они отвечают взаимностью так, как ни одни ещё не отвечали. Голова кругом, не могу отдышаться, как будто бегу стометровку по третьему кругу.
Лишаясь футболки, закрываю глаза, чтобы не видеть, как ты смотришь. Это убивает, я никогда не был в таком виде перед девушкой, которой готов посвятить жизнь. Ладони снова на твоих ногах, никак не могут перестать хотеть гладить тебя. Целуешь, будто меня у тебя отнимают, стараешься сделать это как можно чувственнее. Незабываемо.
Перехватывает дыхание от касания кожи под покровом джинс твоими холодными пальчиками. Закрываю глаза, убеждаю себя в том, что это нормально, с трудом сдерживаю дрожь, не в состоянии пошевелиться. Хочется ещё, больше, сильнее, дальше. Давай, малышка. Ладони движутся вдоль бёдер, от колен и выше. Вот кромка шортиков, которые, хоть и казались малюсеньким куском ткани, едва скрывающим части тела, но будоражили сознание круче, чем что-либо другое. Пальцы бессовестно скользнули под них, касаясь скрытых от взора мест. Прямо здесь и сейчас.

Отредактировано Christian Whaler (2012-04-18 18:12:03)

What you are doing is screwing things up inside my head
You should know better, you never listened to a word I said
Clutching your pillow and writhing in a naked sweat
Hoping somebody someday will do you like I did

Сорвался.
Тебе не следовало допускать этого, если ты не мазохист. Или умалишённая. Не могу найти других оправданий, да и не пытаюсь, уже всё потеряно, назад пути нет. Ты итак полуголая ко мне спустилась, а через считанные минуты потеряешь остатки одежды, это я тебе могу обещать. Начнём снизу.
Я знаю, что ты моя, без остатка, что я могу делать всё, что душе угодно, но почему-то всё равно опасаюсь, где-то глубоко в душе, будто что-то пойдёт не так. Как выпускник школы, честное слово, можно подумать первый раз без штанов перед девушкой. Чего они там не видели?!
Твои касания уносят моё сознание в космос, где мы парим в полном одиночестве, не способные дышать и немного скованные некоторыми факторами. Едва ремень полетел в сторону, и твоя ладошка проникла дальше, мне пришлось вцепиться обеими руками в твои бёдра ещё сильнее, оставляя красные отпечатки. Следы. Везде на тебе будут мои следы. Я ликую, но не долго, ведь ты и не думаешь давать мне передышку, сжимая пальцы и улыбаясь так коварно, словно издеваясь. Издаю непроизвольный рык. Мои же непослушно трясутся, расстёгивая пуговицу и опуская ширинку твоих шорт. Немного приподнимаешься, я без труда стягиваю их, отпуская в свободный полёт до пола, едва миновали колени. Кружево. Перед глазами сплошное кружево, вид заставляет температуру тела резко подскочить. Ты сводишь меня с ума. Целую губы, ловко оттягивая резинку трусиков и проникая в самое пекло внезапно похолодевшими пальцами. Контраст.
- Я предлагаю никогда не прекращать заниматься этим. Мы должны друг другу слишком много упущенных возможностей.
Твоя влажность за секунду окутывает меня, и я легко скольжу по внешней части подушечками пальцев, внимательно наблюдая за твоим лицом, которое меняется в мгновение. Закрытые глаза, прикушенная нижняя губа. Боюсь представить твои стоны в дальнейшем, они уже взрывают мозг, предупреждая заранее. Оттягиваю ткань второй чашечки лифа, припадаю губами к обнажённой коже, проделывая тоже, что минуту назад, только с ещё большим рвением и страстью. Средний бесцеремонно проникает внутрь. Горячо. Так горячо, что, кажется, кожа воспламеняется. Нащупываю твою «слабую» точку, не сильно надавливаю и расплываюсь в улыбке, вновь наблюдая за твоими эмоциями, так явно написанными на лице. Ткань нижнего белья начинает раздражать и я, прерывая ласку, стягиваю с тебя и трусики. У меня в голове сидит навязчивая идея, которую боюсь осуществить, одновременно страстно желая этого. Вспоминаю, как однажды ночью ты ночевала у меня дома. Я предоставил тебе свою кровать, а сам лёг на первом этаже. Но заснуть не получалось, и я решил на цыпочках подняться наверх, чтобы полюбоваться спящей принцессой. Ты обхватила ножками скрученное в канат одеяло, волосы рассыпались по подушке, кожа блестела от пота. Я подумал, что тебе плохо, но эта мысль тут же улетучилась, когда до ушей долетел едва слышный стон. Ты тихонько подрагивала и ёрзала, не переставая издавать крайне сексуальные звуки. Из комнаты я в ту ночь ушёл с трудом, не мог отказать себе в удовольствии слушать и наблюдать. Это воспоминание помогло мне вспыхнуть с новой силой. Я опустился на колени, не глядя на твоё лицо, так, чтобы ты не успела осознать мои намерения. Долю секунды спустя, первый скромный поцелуй пришёлся по адресу. А потом меня понесло. Используя все свои навыки, я старался доставить тебе такой максимум удовольствия, на который никто до меня не способен был. В ход пошли губы, язык, пальцы, всё, чем я располагал в таком положении. Ты дрожала, это очевидно, и стоны, срывающиеся с твоего приоткрытого рта, посылали импульсы в самый низ моего живота, заставляя мышцы часто сокращаться. Наконец-то мои глубоко зарытые фантазии обретают реальные очертания, больше всего мне доставляло удовольствие то, что эти стоны из тебя выжимаю именно я, именно мои действия. Всем своим нутром я хотел быть в тебе, быть с тобой одним целым. Твоё тепло притягивало, как костёр притягивает отморозившего всё тело путника. Я был потерян, но знал, где искать приют.
Твой запах кружил голову, мне не хотелось останавливаться, но я понимал, что вскоре сам сломаюсь. Слишком долго терпел. Слишком часто приглушённые стоны раздавались из моей собственной ванной комнаты, когда я не мог больше ощущать тянущую боль в низу живота.
Оказавшись вновь на одном уровне с тобой, я посмотрел сумасшедшим взглядом в твои глаза и выпалил:
- Моя.

Объявив вслух о твоей принадлежности, невольно подумал о том, правда ли это и насколько давно. Мне всегда хватало ума не влезать в твою личную жизнь, намёки на которую я иногда замечал, списывая их на паранойю. Ты всегда была где-то в поле зрения, будь то время учёбы или каникулы. Я видел, как часто ты общаешься с противоположным полом, наблюдал из окна учительской во время перерыва на кофе. Скамейка, на которой ты любила сидеть, стоит в трёх метрах от здания, и порой я даже сквозь закрытое окно слышу твой заливистый смех. Иногда мне чудится, будто ты специально подначиваешь меня, заставляешь ревновать, вынуждаешь испытывать то, что я запрещаю себе испытывать. В учительской приходится вести себя тихо, не выдавая ни себя, ни тебя, но однажды я так несдержанно выругался, что весь преподавательский состав разом повернулся в мою сторону. Ругательство не было слишком приличным, скажу проще – я бессовестно матюгнулся. Видимых причин на то для окружающих не было совсем, поэтому, осознав, что все смотрят в мою сторону, я незаметным движением руки опрокинул на свитер половину содержимого чашки. Таким образом, нашлось хоть какое-то оправдание моему якобы беспочвенному гневу. Извинившись перед коллегами, я пулей вылетел из кабинета и уже в туалетной комнате дал волю эмоциям. С тех пор в мужской уборной второго этажа треснутая раковина. Поначалу меня вовсе не задевали даже самые интимные моменты твоей жизни, которые можно было лицезреть то там, то здесь на территории университета. Было дело, по утрам, когда я возвращался с выходных на работу, ты шла впереди меня, не замечая или только делая вид, и весело щебетала со своими подружками, обсуждая каких-то молодых людей, которых я про себя без зазрения совести обзывал петухами. Были и крайне неловкие моменты, вспоминать о которых совершенно не хочется. По прошествии времени, я стал замечать за собой, что едва вижу тебя с петушками, превращаюсь в Халка. Во мне воспламеняется негодование, обоснованное лишь тем, что я хочу видеть тебя только с собой, не делая для этого ни одного шажочка навстречу. Зато я гордился тем, что никогда не давал тебе ложную надежду на то, что всё получится. Ты была предупреждена заранее и все мысли, порождающие эту надежду – исключительно твоих рук дело.
А теперь, когда вся моя защита рухнула от одного лишь дуновения, я понял, какой хрупкой она была на самом деле. Поднявшись с колен, сунул руку в задний карман джинс и нащупал острый уголок упаковки презерватива. Но ты опередила меня, и твоё действие вызвало во мне неописуемый восторг, который я успешно пережил, не обнажая эмоции. Банка, которая стояла здесь испокон веков, оказалась с секретом. Это удивило меня настолько, что я так и застыл на секунду с полуулыбкой на губах.
- Ничего себе запрятала. Всегда под рукой?
Может быть, ещё прячешь их в своём плюшевом медведе, у которого на спине тайник с молнией? Или в пустой жестяной банке, которая какого-то чёрта всегда стоит в ящике над раковиной? Но самый волнующий вопрос – зачем?
Ну вот, остался без штанов, последняя капля терпения опустилась вместе с ними, обнажая всё моё истинное возбуждение. Кажется, что настолько готовым к бою я ещё никогда не был. Подрагивает от нетерпения, пульсирует в ожидании. Тише, не стоит сразу пугать её таким рвением.
Забираю из твоих трясущихся пальчиков упаковку, снисходительно улыбаясь – предоставь это опытному человеку. Твои касания уже невыносимы, я еле сдерживаюсь, чтобы не завершить всё прямо сейчас, издаю тихое "ммм..". Зубами отрываю полоску, отбрасываю лишнее в сторону, и без труда одеваю защиту (какая ирония, и снова я забронирован от тебя). Притягиваю к себе за шею, целую с ещё большей страстью, большей несдержанностью.
Я всё ещё не верю, что это происходит. Мы, абсолютно голые, стоим друг перед другом в твоей кухне, без единой задней мысли. Ты идеальна и я задаюсь вопросом – а достоин ли такой, как ты? Кожа светло карамельного цвета, на вкус как ваниль, с ароматом летних луговых цветов. Рука тянется вверх по позвоночнику, наконец, расправляясь с застёжкой лифчика. Снимаю, бросаю куда-то в сторону гостиной, авось попадёт на диван. Шёлковые волосы ниспадают с плечиков, едва прикрывая кончиками юную прекрасную грудь. Я хочу тебя всю без остатка, и мне ничего не мешает взять тебя здесь и сейчас, только напрасно ты спрыгнула со стола.
Я снова без усилий поднимаю тебя на руки, сажаю на глянцевую поверхность, опускаю взгляд вниз, направляю себя в тебя, но застываю в считанных миллиметрах, едва касаясь. Тяжело дыша, смотрю перед собой, в твои большие глаза, не отрываясь, стараясь вновь не выдать вопрос, который так и мучает. Такая маленькая, такая родная. Я, трус хренов, снова боюсь сделать тебе больно. Мы так долго к этому шли, твой жар обжигает меня даже сквозь латекс, я так хочу ощутить тебя, что не выдерживаю, и медленно вхожу. Весь  мир переворачивается с ног на голову. Я шумно выдыхаю, издав сдержанный хриплый стон, прижимаюсь носом к ложбинке, где шея переходит в ключицу. Нужно привыкнуть.. от ощущений перехватывает дыхание, сердце пропускает удары, бьётся где-то в горле. Нужно несколько секунд, подожди. Ладони с твоих напряжённых бёдер скользят выше, останавливаясь на талии. Пальцы вцепились крепко, удерживая тебя на месте. Я делаю движение обратно и снова, уже не так медленно и осторожно врываюсь вперёд. Вот теперь уже сложно остановиться. Взгляд не отрывается от места, где мы соединены - то что я вижу, возбуждает так, что в глазах темнеет. Прости, - моё сознание больше не способно контролировать тело.

Я оказался в раю. А где мне ещё быть, находясь рядом с девушкой, о которой мечтал? Ничто не могло омрачить происходящее, даже моё умение самокопаться и портить будущее, пусть даже фантазийное. Сейчас не имеет никакого значения кто что скажет, я думал лишь о том, что теперь всё изменится в лучшую сторону. Я смогу быть с тобой и ни в чём себе не отказывать. Мы поедем путешествовать, как ты всегда мечтала, со временем ты обязательно переедешь ко мне и, если не найдёшь себе кого-нибудь помоложе, мы заведём собаку и будем жить душа в душу. Сложно даже представить, насколько светлое наше «впереди».
Я скользнул одной рукой тебе за спину, другой – под колено, приподнимая ножку и резко меняя угол проникновения, вызывая у себя фейерверки перед глазами, а у тебя сладкий стон.
- Моё море..
Тебе всегда было мало. Общения, друзей, нагрузок в учёбе, отношений, внимания. Я старался никогда сильно не напрягаться по этому поводу, чтобы не тешить твоё самолюбие, пытался соткать из тебя сильного человека, который ни в чём не нуждается. Получалось дерьмово, прямо скажем, но ты всё равно менялась на глазах и без моей помощи. Из маленькой девочки, которую я, как заядлый педофил, выводил из супермаркета, превратилась в прекрасную молодую женщину. Происходящее с точки зрения того, как давно я тебя знаю, казалось не просто странным, скорее ненормальным. Возникало ощущение, что я видел, как ты пешком под стол ходила, а теперь ты в моей власти и не в самом невинном смысле.
С каждым движением становилось всё сложнее сдерживать себя, в ногах покалывало, вдоль позвоночника наперегонки бегали мурашки, руки не слушались. Закрыл на мгновение глаза, позволив себе на секунду перестать напрягаться. Ещё толчок. Низ живота стянуло узлом, голова пошла кругом. Замер ненадолго, чувствуя, как отпускает желание кончить прямо сейчас.
Мы никогда не были идеальной парой. Наверное, именно это и держало нас вместе. Ты однажды пришла на мою репетицию, и всё закончилось тем, что я сорвался на крик. Не на студентов, а на одну только маленькую и, вроде бы безобидную, тебя. Иногда ты находила очень весёлым подтрунивать надо мной в самых неподходящих ситуациях, особенно перед учениками, а меня это злило до одури, готов был дробовик достать, чтобы заставить тебя замолчать. Когда мы ссорились наедине, я пару раз чуть было не поднял на тебя руку. Каждый раз делал над собой нечеловеческие усилия, чтобы не ударить, хотя ты-то никогда не сдерживала себя. Помню, как одна из истерик у меня дома закончилась тем, что пришлось держать твои руки за спиной с такой силой, что на запястьях остались синяки. Ты дубасила без разбору, не глядя, лишь бы сделать больно, не важно, что зацепить при этом. Успокоилась только, когда физические силы покинули твоё тело. Рухнула на кровать и через минуту уже спала крепким сном. Как маленький ребёнок засыпает, накричавшись вдоволь.
Возобновил движение, наращивая темп, всё резче и глубже проникая в тебя. Исподлобья смотрю на твоё лицо, не могу наглядеться – так оно красиво в беспамятстве. И как же приятно понимать, что это из-за меня у тебя такое блаженное выражение. Только ради бога, не сдерживай эмоции, дай мне знать, что я всё делаю правильно, не позволяй мне вновь окунуться в пучину своих принципов.
Ты часто не скрывала, как ненавидишь меня. Несколько раз пропадала на недели, а однажды, когда были зимние каникулы, мне пришлось искать в базе данных телефон твоих родителей, чтобы узнать, не появлялась ли ты у них в гостях. Тогда выяснилось, что ты уже неделю у них, почти не выходишь из комнаты. Когда они поинтересовались, что передать и кто звонил, я лишь сообщил, что это Крис, но не стоит ничего передавать, главное - всё в порядке. Не знаю, дошла ли до тебя информация об этом звонке, но когда ты вернулась, пытливые взгляды в мою сторону возобновились с новой силой.
Прости, что я так нетерпелив, изо всех сил стараюсь сдержаться, но осталось совсем немного, я просто не смогу во второй раз замедлить ход. Как разогнавшийся до предела состав, мчусь только вперёд, вырвав с корнем рычаг тормоза. Ладонь перемещается на твой напряжённый животик. Большой палец спускается ниже, касаясь твёрдого, как камень, бугорка, скопления нервов. Осторожно массирую его круговыми движениями. И в миг, когда чувствую, что твои стенки ритмично сокращаются вокруг меня, всё кругом заливает таким ярким светом, что я слепну не меньше, чем на минуту. Твои крепкие объятия, два сотрясающихся тела вместе, тишина. Я слышу лишь бешеный стук твоего сердца, звучащего в унисон с моим. Никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Мелькает забавная мысль, что надо чаще отказывать себе в таком удовольствии, и каждый секс будет ярче предыдущего. Тяжело дыша, улыбаюсь, прижимаюсь своим лбом к твоему. Трясущиеся от долгого напряжения руки, с трудом поднимаются к твоему лицу. Обхватываю его ладошками, притягивая к себе, целую с такой нежность, о наличии которой даже не подозревал. Вот и всё. Здравствуй, новая жизнь.